Талларн: «Палач»
Шрифт:
«Что-то не так, – подумал Акил, – что-то или добавилось или исчезло из привычного порядка вещей»
Что-то, что он не мог уловить…
Удо кивнул и щёлкнул воксом.
— Прости, что разбудил, но ты должен это видеть.
Вот теперь он понял, что не так.
Лунный свет.
Лучи лунного света блестели на царапинах, покрывавших блок управления огнём и контроллеры. Акил стал пробираться вперёд, к лунному свету, словно мог его потрогать, как будто это была текущая вода. Удо посторонился, и Акил прижался к смотровой щели, выглядывая наружу. Туман всё ещё был там, висел грязной
— Похоже, туман становится тоньше местами, – сказал Удо. – Это какое-то плато к северо-западу от убежища. Мы пересекли его границу двенадцать километров назад. С тех пор не видели руин или обломков.
Акил ощутил, как улыбка застыла, а потом пропала вовсе.
— Фрукты, – сказал он сам себе.
— Что?
— Здесь выращивали фрукты. Километры и километры деревьев и кустов. «Ароматные равнины», так мы их называли, потому что в пору цветения воздух настолько насыщался ароматной пыльцой, что ты мог чувствовать запах всю дорогу до побережья, – Акил умолк. Он привозил сюда своих дочерей на Фестиваль Цветения в прошлом году…
Он оторвал взгляд от луны и посмотрел на земли, освещаемые её светом. Слизь, покрывавшая землю, начала засыхать, по мере того, как исчезал туман. Трещины змеились по поверхности, и он видел пылевые вихри, несомые тем, что, должно быть, было порывами ветра.
«Это начало, – подумал Акил, глядя на танцующую в свете луны пыль, – Не важно, что будет дальше, и кто победит, мой мир никогда не будет прежним. Этот иссохший труп – наше будущее».
«Я смотрю на землю, которая будет».
Удо рядом с ним пошевелился, но ничего не сказал. Акил уже собирался отвернуться, когда заметил первую вспышку. Он уставился на небо. На миг он уверился, что видел…
Ещё одна вспышка, уже ниже над затуманенным горизонтом, частично закрытым далёкими сгустками тумана. Потом ещё и ещё вспышки. Он посмотрел вверх, новые звёзды зажигались и гасли, мерцая и сгорая за один удар сердца. Дымчатые небеса разукрасились светом и падающими вниз затухающими угольками. Акил начал было говорить, но слова превратились во вздох, Удо вскинул голову.
— Вы видите это? – скрипнул голос Тахиры в ушах.
— Да, – незамедлительно ответил Брел.
— Что… – но голос Брела прервал его.
— Орбитальное сражение, большое, и, похоже, происходит десантирование. Они крушат друг друга там наверху, чтобы добраться до поверхности.
Акил смотрел, как формируется звезда, вспыхивая белым и красным.
— Но я думал, что мы одни, – сказал он, – что наверху лишь Железные Воины.
— Похоже, ситуация изменилась, – сухо ответил Брел.
Акил ощутил, как что-то дрогнуло у него в груди. Это было тёплое чувство, как будто вселенная неожиданно распахнула перед ним ранее незаметную дверь, сквозь которую полился солнечный свет.
— Это вовсе не значит, что они пришли, чтобы помочь нам, – сказал Брел, словно расслышав надежду в молчании Акила. – Есть что-нибудь от командования, лейтенант?
— Никаких сообщений с тех пор, как мы вышли на поверхность, – ответила Тахира и сделала паузу. – Нам надо вернуться в убежище. Всем машинам – прогреть двигатели. Выдвигаемся через пять минут.
Они тащились по иссохшей равнине, широкий треугольник из машин под холодным светом луны. Двигались они со скоростью пешехода, пыль клубилась на их пути. Перед ними, медленно приближаясь, лежала область, покрытая густым охряным туманом, поджидающим, как стена, отделявшая лунную ночь от какой-то другой реальности.
Отвернувшись от лунного света, в грохочущем мраке «Фонаря» Тахира позволила себе на миг закрыть глаза. Они ныли от постоянного наблюдения через узкие смотровые щели и прицелы. Время от времени, она направляла один из смотровых блоков в ночное небо. Фальшивые звезды, кометы и огненные стрелы космического сражения продолжали мелькать на чёрном куполе небес. Брел был прав, кто бы там ни был – они бились насмерть.
Что это значило? Подкрепление? Спасение? Вывод войск? Она слышала надежду в словах Акила, когда они впервые увидели вспышки в небе, она очень сильно желала бы верить, что её первая война окончена, но она чувствовала, что Брел был ближе к истинному положению вещей – новые звёзды в небе могли быть с равным успехом как мрачными предзнаменованиями, так и знаками надежды.
— Будем в тумане через пару минут, – произнёс Макис, – ты сказала до убежища тридцать километров?
— Примерно, – пожала плечами Тахира, хотя Макис не мог её видеть, – трудно быть полностью уверенной на этот счёт. Карты слегка устарели.
Макис не ответил. Утробное урчание машины вновь поглотило Тахиру, покачивая её в своих грохочущих объятьях.
Туман окружил их несколько минут спустя, как и обещал Макис. Минуту он был похож на утёс из разбухшего пара, клубящегося над ними, а потом он полностью проглотил их, мелькая в стёклах перископов, вздымаясь, как муть со дна реки. Тахире пришлось подавить страх, сжавший её кишки. На мгновенье, ей показалось, что они погрузились в глубокую, токсичную воду. Она сосредоточилась на ауспике, чтобы успокоиться, наблюдая, как голубые маркеры «Тишины» и «Когтя» приблизились с каждой стороны к её машине. Обычно они двигались развёрнутым строем, полагаясь на контакт по воксу и ауспику, но, учитывая, что «Тишина» еле ехала на полуразбитом траке, сейчас они держались как можно ближе друг к другу.
Они продолжали ехать в течение четырёх часов. Они ехали вдоль дорог, забитых каркасами машин, сквозь ржавые останки зданий, через лужи застывающей слизи. Грохот их траков и выхлопов двигателей тонули в гнилостном тумане. Никто не говорил ни слова, ни внутри машин, ни по вокс-сети. Единственными звуками были рокот двигателей, крутивших траки, и шипение помп системы подачи воздуха.
— Надо остановиться, – голос Брела заставил Тахиру подпрыгнуть.
— Пробема? – спросила она. Вокс потрещал секунду, после чего вновь раздался голос Брелаю
— Изменился звук дребезжания трака, – ответил он, в его голосе слышалось изнеможение.
«Терра, неужели мы все в таком состоянии?» – подумала Тахира.
— Возможно, металл слабеет. Не хочу его подвергать лишним нагрузкам.
— Ага, – сказала она, проглатывая волну собственной усталости. Во рту пересохло, где-то в голове, позади глаз, пульсировала боль, – ладно.
Она моргнула и потрясла головой, стараясь сфокусироваться.
«Если пробудем здесь ещё долго, то, возможно, не сможем вернуться».