Талтос-убийца
Шрифт:
– Может, так только кажется…
– Ладно, ладно. Это бессмысленно.
Она пожала плечами, и на этот раз ее улыбка исчезла. С другой стороны, было не похоже, что она сердится, так что имело смысл продолжить.
– Чем он таким занимался, что это угрожало джарегу, пытавшемуся, в числе прочего, делать деньги?
Какое-то время она молчала, наконец сказала:
– Не знаю. Он продавал газеты, также как и я, выступал на митингах, как и я, давал уроки чтения и рассказывал про
– Погоди. Ты тоже даешь уроки чтения?
– Мы все это делаем.
– Понятно.
– Думаю, все из-за того, что он делал больше, чем все остальные. Он не знал усталости, был полон энтузиазма, и его действия всегда находили отклик – и у нас, и у людей, с которыми мы встречались. Когда мы путешествовали по окрестностям, он всегда лучше всех запоминал людей, а они всегда запоминали его. Когда он говорил, его речь была самой убедительной. Когда давал уроки чтения, казалось, что для него жизненно необходимо научить всех читать! Чем бы ни занималась группа, в которую я входила, он всегда был там, и чем бы ни занималась группа, в которой меня не было, – он тоже был там. Понимаешь, что я имею в виду?
Я молча кивнул. Подошел официант и принес нам еще клявы. Я добавил сливок и меду и воспользовался салфеткой, чтобы взять стакан. Стакан. Почему не чашка? Глупые выходцы с Востока – ничего не могут сделать как следует.
– Ты знаешь здесь каких-нибудь джарегов? – спросил я.
Она покачала головой:
– Кто-то есть, но я их не знаю. Здесь довольно много драгейриан, и часть из них – джареги, но я не могу сказать: «Этот тип работает на организацию»– или что-нибудь в этом роде.
– Ты знаешь, чем они занимаются?
– Нет. На самом деле нет.
– Есть здесь игорные заведения?
– Гм? Есть, конечно. Но их содержат люди с Востока.
– Нет.
– Откуда ты знаешь?
– Я знаю Херта.
– О…
– Есть здесь проститутки?
– Да.
– Бордели?
– Да.
– Сутенеры?
Внезапно на ее лице появилось слегка самодовольное выражение.
– Больше нет, – сказала она.
– Так-так.
– Что?
– Что с ними случилось?
– Мы их прогнали. Это самые низменные…
– Я знаю, кто такие сутенеры. Как вы их прогнали?
– Большинство здешних сутенеров были молодыми ребятами…
– Да. Те, кто постарше, содержат бордели.
– Они объединялись в банды.
– Банды?
– Да. Здесь ребятам особенно нечем заняться, так что…
– Сколько лет этим ребятам?
– Ну от одиннадцати до шестнадцати.
– Понятно.
– Так вот, они объединялись в банды, просто чтобы чем-нибудь заняться. Они шатались вокруг и всем мешали, вламывались в лавки и так далее. Ваши стражники
– Это не мои стражники Дома Феникса.
– Не важно. Сколько я себя помню, здесь всегда были банды. Многие из них занимались сутенерством, поскольку это почти единственный способ раздобыть денег, чтобы начать дело. Они также терроризировали мелких лавочников, заставляя платить и совершая мелкие кражи, но здесь особенно нечего красть и некому продавать краденое.
Я внезапно подумал о Нойшпа, но нет, они бы не стали связываться с колдуном.
– Ладно, – сказал я, – значит, некоторые из них занялись сутенерством.
– Да.
– И как же вы от них избавились?
– Келли считает, что большинство ребят оказались в бандах из-за того, что у них не было никакой надежды на лучшую жизнь. Он говорит, что их единственная подлинная надежда – революция, так что…
– Великолепно, – сказал я. – И как же вы от них избавились?
– Мы разрушили большинство банд.
– Как?
– Во-первых, мы научили их читать. Когда умеешь читать, труднее оставаться невежественным. А когда они увидели, что мы всерьез намерены свергнуть деспотию, многие из них присоединились к нам.
– Вот так просто?
Она впервые свирепо уставилась на меня.
– Нам потребовалось на это десять лет, и нам еще многое предстоит. Десять лет. Это не «так просто». И отнюдь не все из них остались с нами. Но, так или иначе, большинство банд ушли и больше не вернулись.
– А когда банды распались, сутенеры ушли?
– Они нуждались в бандах, которые их поддерживали.
– Все сходится.
– Что? – спросила она.
– Сутенеры работали на Херта, – сказал я.
– Откуда ты знаешь?
– Я знаю Херта.
– О!
– Ты уже десять лет в организации?
Она кивнула.
– Как ты…
Она покачала головой. Какое-то время мы молча потягивали кляву. Потом она вздохнула и сказала:
– Я вступила в организацию, когда искала себе какое-нибудь занятие после того, как моего сутенера изгнали из этих мест.
– О! – сказал я.
– Не похоже, что я бывшая шлюха? – Она пристально смотрела на меня, пытаясь придать твердость своему голосу.
Я покачал головой и ответил на невысказанную мысль:
– У драгейриан это по-другому. У них проституция не считается чем-то позорным.
Она уставилась на меня, но я не мог понять, чего больше в ее взгляде – недоверия или презрения. Я понял, что если буду продолжать эту тему, то начну сомневаться и в позиции драгейриан, а я вовсе не нуждался в лишних поводах для сомнений.