Шрифт:
04.10.2014
Там, где багряное солнце встает...
Пролог
– Арман, что ты там застрял? Догоняй!
Поздним вечером старший охранник Лувра в компании с тремя подчиненными шествовал прогулочным шагом по блестящему паркету музея-дворца, заканчивая свой первый за смену обход. На душе у Паскаля Бастьена царило полнейшее умиротворение от любимой работы и легкое предвкушение небольшого праздника - один из сторожей принес немного вина и кусок превосходнейшего камамбера (с его разрешения, разумеется), дабы чуть-чуть отпраздновать наступление своих тридцати лет. Весельчак, балагур, большой любитель прекрасного пола - и в то же время надежный товарищ и исполнительный подчиненный, Жан-Клод прекрасно влился в компанию охранителей прекрасного.
– Что тут у вас. Божоле?
Поглядев на стол, старший охранник не нашел, к чему бы можно было придраться - ну что такое десять бутылок молодого вина на три десятка крепких мужчин? Так, только-только промочить горло.
– А где Жак и Николас?..
Переглянувшись и нехотя убрав руки от кружек с соком виноградной лозы, охранники разом забурчали:
– Вечно эти бездельники опаздывают!
– Начнем без них?
– Именно, и нам достанется больше!
– К чему этот спор, я всегда могу сбегать за добавкой...
Закатив глаза в притворном раздражении, старший охранник объявил, что лично поторопит этих вечно сонных хромоногих лентяев. Уже закрывая дверь караулки, он услышал характерный звук пробки, покидающей узкое горлышко бутылки, и ворчливо пробормотал:
– Пьяницы и проглоты.
Шагая по привычному маршруту, Паскаль философски размышлял о том, что при его работе любой поневоле станет ценителем прекрасного. Собственно, он сам тому живое доказательство: одна из статуй в прошлом зале ему отчего-то сильно не нравилась, к другой он был предельно равнодушен - зато рядом с древнегреческим атлетом он частенько замедлял свой шаг, с удовольствием разглядывая его четко очерченную фигуру и выпирающие мышцы. А у мраморного изваяния Афродиты больше всего ему нравился тугой зад, напоминавший о пышных формах его смешливой Мари...
– Виконт будет доволен. А, Гарри?
– Молчи, осел.
Услышав тихий говорок, старший охранник немедленно насторожился, достал из чехольчика на поясе свисток и медленно двинулся вперед. Со всеми мерами предосторожности прокравшись до входа в следующую залу, он едва-едва выглянул и увидел ужасную картину: грабитель в матерчатой маске деловито вскрывал стеклянные шкафы с драгоценной экспозицией - а еще один небрежно вертел в руках корону Людовика Святого. А потом взял, и примерил на себя бесценную реликвию!..
– Гарри, ты только глянь на меня. Я король!..
– Томми, прежде всего ты ленивая ирландская свинья. За работу!..
Беззвучно выругавшись, Паскаль усмирил беспорядок в мыслях, посмотрел на зажатый в моментально вспотевших пальцах свисток и тихонечко подался назад - на поясе грабителя-'короля' он заметил револьвер, а значит ему требовалось как можно быстрее добраться до оружия и подчиненных. Чуть запыхавшись от быстрого, но вместе с тем тихого бега, он рванул дверь караулки на себя...
– Трево...
Слова застряли в глотке, при виде валяющихся вповалку сторожей. Сердце на секунду сбилось, пропустив удар - пока он не вгляделся в ближайшее к нему тело.
Шлеп! Шлеп!!!
Слава богу, охранники были живы - но не проявляли ни малейшего проблеска сознания, продолжая сладко причмокивать и похрапывать в ответ на все его увесистые пощечины. И что самое подозрительное, отсутствовал сегодняшний именинник Жан-Клод.
– Проклятье!..
Вскрыв оружейный ящик и вооружившись сразу двумя револьверами Лефоше, мужчина коротко помолился, оглядел сонное царство и решительно толкнул дверь. Быстро добрался до нужного зала, прислушался и слегка прикрыл глаза, творя короткую молитву. Сейчас он им!..
– Х-ха!
Увы, сильный удар по голове помешал Паскалю Бастьену стать настоящим героем - вместо этого он ничком повалился на наборный паркет и потерял сознание, не увидев, как грабители спокойно переглянулись с охранником-именинником, помахивающим в воздухе мешочком с песком. Хмыкнули и вернулись к своему делу - а Жан-Клод, презентовав бывшему начальнику крепкие веревочные путы и кляп, спокойным шагом добрался до крыла дворца, отведенного под творчество итальянских, французских и голландских мастеров. Там он без малейшего удивления или тревоги обнаружил сразу шесть искусствоведов в масках, которые аккуратно, но в очень хорошем темпе освобождали часть старинных картин от рам. Красивых, покрытых золотом и затейливой резьбой, но притом (увы и ах) изрядно массивных.
– Как?
– По плану.
То же самое он услышал и от ценителей прекрасного, придирчиво осматривавших богатейшую экспозицию древностей Ближнего Востока. А вот в отделе Древнего Египта Жана-Клода за малым не продырявили из револьвера с глушителем.
– Чего выскакиваешь, как черт из табакерки!
Вернувшись в караулку и внимательно проверив валяющиеся в беспробудном сне 'дрова', именинник вздохнул и присел за праздничный стол - все же, что ни говори, но день для него выдался очень нервный и хлопотный, а ночь еще только-только вступила в свои права.
– Одеяло дать?..
Мужчина в неброской одежде темных тонов и маске, неслышно вставший в проеме открытой двери, добродушно хмыкнул и намекающе пощелкал по крышке дешевеньких часов.
– Потом поспишь - пошли, таскать поможешь.
Он прямо как в воду глядел. В ночь с пятнадцатого на шестнадцатое мая одна тысяча восемьсот девяносто пятого года человеку, которого остальные охранники Лувра знали под именем Жан-Клод, действительно так и не удалось ни на секунду сомкнуть глаз...