Там, где бьется артерия (сборник)
Шрифт:
– Погодите-ка, а что же никто из пленников не взбунтовался, не попытался оказать сопротивление, не набросился на него? – потряс головой Орлов.
– Ага! – иронично хмыкнул Стас. – Попробуй, окажи сопротивление после месяца жизни в каменном мешке при кусочке сухаря и глотке воды в сутки? В этом-то и заключалась метода Стременцова – разными лишениями вынудить пленников отдать свою жизненную энергию Вию, а потом с кровью и саму жизнь. У него через эту казнь прошел не один десяток человек. Сначала он гнобил таким способом должников своего банка. Потом перешел на хуторян. Тут двойная для него выгода: и с «живыми дровами» полный ажур, и Бруты пустеют…
– Он отслеживал, кто из пленников самый ослабевший. Этих и брал «в работу»… – нахмурив лоб, добавил Гуров.
Самой первой из хуторян была убита Ирина Трофимова. Хамидов слышал ее душераздирающие крики, но помочь ничем не мог. Затем полоумный олигарх убил Василия Дольчука. Тот страдал болезнью печени и почек, из-за чего уже к концу второй недели еле двигался. Вадима Конопленко, оказавшегося на редкость живучим, опера освободили вместе с еще несколькими жителями Среднедонска, похищенными прямо с улицы отморозками Стременцова. А Хамидов решил пойти на хитрость. Он притворился уже почти умирающим, и Стременцов для жертвоприношения выбрал его. Правда, пленник не учел, что за несколько месяцев плена он и в самом деле сильно ослаб, а олигарх обладал недюжинной физической силой. Но тем не менее он решительно вступил в схватку. И хотя его мучителю все же удалось полоснуть пленника ножом по руке, Руслан ухитрился вырвать оружие, и тогда… Стременцов трусливо бежал! Преследующий его пленник едва успел покинуть тайную комнату, как ее дверь тут же автоматически захлопнулась. Сам же олигарх, поскользнувшись на полированном полу, с размаху ударился виском об угол постамента своего трона. Так нелепо и банально закончилась жизнь кандидата в верховные правители планеты Земля.
– А как же его семья – жена, дети? – с сочувственной ноткой уточнил Орлов.
– Какая семья? Он пожизненный холостяк, – с неким хитрым подтекстом ответил Крячко. – Женщин презирал и ненавидел, считал их людьми не то что второго, третьего сорта, поэтому всегда придерживался только однополых отношений. У него – представляешь! – в доме был обнаружен целый «гарем», так сказать, наложников.
– Тьфу ты, мерзость какая! – Донельзя озадаченный услышанным, Петр только и смог развести руками. – А пресса-то об этом уже знает?
– По сути, да… – сдержанно подтвердил Гуров. – Еще только началось следствие, еще не всех прислужников Стременцова задержали. Червонов, вон, успел удариться в бега, еще не задержаны трое бандитов из группировки Джека Потрошителя, еще не до конца разобрались с главным областным «пинкертоном»… А он наверняка замешан. Все еще впереди: и разоблачения, и сенсации.
– Так вот, я о чем хотел сказать… – Генерал назидательно вскинул указательный палец. – Как бы не получилось так, что после всей этой истории всякого состоятельного гражданина, кто не обзавелся семьей, будут принимать или за педофила, или за садюгу-сатаниста.
– Ха! – хлопнул себя ладонями по коленкам Крячко. – А то нам с этого великая печаль! Пусть вовремя женится, пусть к людям относится по-человечески и не страдает всякой херней, и никто о нем ничего плохого не скажет.
– А после разоблачения Стременцова и освобождения похищенных вы в Бруты еще раз заезжали? – как-то так, вскользь, без какого-либо подтекста поинтересовался Петр.
К его удивлению, на этот, в общем-то, совершенно обыденный вопрос Лев отчего-то рассмеялся, а Крячко засопел и почесал затылок. Как пояснил Гуров, заглянуть на хутор они собирались, о чем упомянули в телефонном разговоре со старостой. Однако когда Пал Палыч по секрету сообщил им, что энное число молодых хуторянок, пребывая в эйфории от последних событий, пообещали прямо-таки «залюбить» своих освободителей, опера призадумались: а в коня ли корм? Даже Стас впал в сомнение: а надо ли ему столько счастья, так много и сразу? Поэтому, заочно передав хуторянам привет и пообещав «как-нибудь заглянуть в другой раз», они сразу же по завершении своих дел в Среднедонске отбыли в Москву.
– Значит, дело о нашествии «вурдалаков» можно считать законченным… – задумчиво проговорил Орлов. – Кстати, а что показал этот самый Джек Потрошитель? Как им удавалось совершать убийства и не оставлять следов?
– Что касается Джека, он же – Воротилкин Ефим, рецидивист-«мокрушник»… За него многое сказали улики – окурки сигарет «Торос» с отпечатком выщербленного резца. Совпало и масло из его «Опеля» с образцом, найденным у кладбища. Но и он сам рассказал, что их шайку готовил бывший наемник французского Иностранного легиона, который служил там в разведке и специализировался на диверсиях и похищениях людей… Его года три назад Стременцов нанял к себе начальником службы безопасности. Изворотливый, тварь! Когда его брали, двоих оперов райотдела ухитрился, сволочь, ранить ножом. Ну, уж тогда его я сам «слегка угомонил»…
– Уточняю! – ухмыльнувшись, Станислав поспешил вскинуть руку. – «Слегка угомонил», да так, что тот до сих пор лежит в коме с самыми скверными врачебными прогнозами.
– Кроме того, – продолжил Гуров, – у отморозков было неплохое прикрытие в органах внутренних дел – и районного, и областного уровня. Тот же Чакахин очень многое сделал для сокрытия улик и преднамеренно, самыми разными путями мешал расследованию. Имелось у прислужников олигарха-параноика и ультрасовременное импортное оборудование, и «Майнус-дог», и пистолеты-электрошокеры, способные поразить человека на дистанции до двадцати метров. Оглушив свою жертву нервно-паралитическим газом или высоковольтным импульсом, убийцы разрывали на шее сосуды своим приспособлением для имитации нападения некоего необычного существа.
Будучи патологически мстительным, жертв похищения и убийства Стременцов выбирал из той самой петиции, что десять лет назад перебила все его планы по приобретению Брутов. Как явствовало из показаний подручных олигарха, он готов был уничтожить всех без исключения, кто значился в том списке.
– И все-таки! – с каким-то затаенным азартом прищурился генерал. – На ваш взгляд, клад этих самых лытов в Брутах есть, или это пустые кривотолки?
Крячко подался вперед и, как глухому, раздельно отчеканил:
– Петро! Никакого клада никогда там не было и нет! Так же, как нет ни Вия, ни вурдалаков. Я доходчиво объяснил?
Но, к удивлению Стаса, Лев не поддержал его:
– Да, упырей и Вия там нет. А вот клад имеется. Стоп, стоп! – вскинув руку, остановил он и новые вопросы Орлова, и саркастичные возражения Стаса. – Я не про тот клад, что искали и сами Бруты, и атаман Бунчук, и параноик Стременцов. Нет! Я имею в виду клад, который лежит у всех на виду, но никто об этом не догадывается.
– Что-то я никак не врублюсь… – недоуменно потер лоб Крячко. – О чем это ты?
– Я имею в виду общеизвестный Бесов камень на краю Ведьминой балки. – Гуров снисходительно улыбнулся. – Насколько я в этом разбираюсь, камень этот – метеорит, массой примерно тонны в полторы. Он из железокаменных хондритов и, скорее всего, из «марсиан». А такие стоят на порядок дороже, чем, например, челябинский. Розничная цена такого объекта на черном рынке достигает сотен долларов за грамм, а то и выше. То есть этот Бесов камень стоит по меньшей мере миллионов сто пятьдесят в американских (куда уж от них денешься?!) долларах.