Там, где горит свет
Шрифт:
– Размечтался! – сердито буркнула девчонка и отвернулась, чтобы он не заметил, как она покраснела.
– Ну и не надо, - не настаивал вор. – Оставь себе.
В голове с треском вертелись шестеренки, рождая откуда-то знакомый ритм: пам-па-пам-па-па-па-па-пам… Среда-па-пятница-па-па-па-па-среда-па. Так стучат паровозные колеса… Нет, так проворачивается ключ в сложном многоступенчатом замке, открывая дверь. Дверь куда? Или откуда?
Огонь, вода, земля, воздух… Земля или воздух?
Показалось, он знал это когда-то, а после забыл.
«Вспомню, - сказал себе Тьен. – Обязательно вспомню»
Глава 9
Ночь
В конце концов зажгла лампу. Со светом стало спокойнее, но сон все равно не шел. Мешали мысли, одна другой тревожнее, и воспоминания о прошедшем дне.
Ничего более отвратительного она еще не испытывала. Стыд, гадливость, ощущение полной беспомощности и собственного ничтожества рядом с ледяной красавицей – далеко не полный перечень прочно завладевших душою чувств, но всего остального девочка не понимала, не могла и не хотела объяснять даже самой себе. Единственным ее желанием было никогда больше не встречаться с той женщиной и навсегда забыть омерзительный поцелуй.
Одно радовало Софи во всем произошедшем - Тьен все-таки останется. Да, не будь его, не случилось бы и этой странной встречи. Да только… Деньги? И это, возможно. Но в последнее время появилось и другое – то, что она поняла, только когда он сказал, что уйдет, если ей так будет спокойнее. Ей не хотелось его отпускать. Впервые, с тех пор, как не стало мамы, она не была одинока перед лицом каждодневных трудностей, впервые рядом был кто-то, кто, пусть не совсем бескорыстно и не из одной лишь доброты, но все-таки заботился о ней и о Люке. Это было приятно, не говоря о том, что существенно облегчало их жизнь. И с Тьеном можно было говорить. Редко, когда у парня бывало настроение расспросить ее о чем-нибудь, но честно - не так, как с Ами или Анной, когда она на ходу сочиняла для подруг, какой пирог испекла сегодня мать или куда они поедут в выходные с отцом, и не так, как с сударыней Жанной, для которой у них с Люком всегда и все было хорошо.
Иными словами, ей нравилось, что вор (да, вор, но это его личное дело!) живет с ними, и возможная опасность, которую представляли загадочный мужчина и его жуткая спутница, казалась слишком незначительной причиной чтобы отказаться от такого… постояльца? Друга?
Но это не означало, что Софи совсем не боялась. Боялась, и очень сильно!
С утра, задремав почти к рассвету, чуть не проспала гудок. Встала еле-еле, растормошила братишку и потащила его в лавку, ежеминутно оглядываясь и присматриваясь к каждому встречному. А в течение дня, то и дело вздрагивала от звонка дверного колокольчика.
В страхе дожив до закрытия, точно так же, озираясь и шарахаясь прохожих, добралась домой. Люк просился на каток, но, представив, каково будет идти по темным улицам на площадь, а потом и обратно, Софи наотрез отказала малышу. Собрала железную дорогу, завела поезд, принесла печенья и теплого молока – все, что хочет, лишь бы не тянул гулять.
Тьен ушел куда-то, не дождавшись их возвращения, и девочка переживала еще и за него. Успокоилась, только услышав, как хлопнула входная дверь, а потом раздались в коридоре уверенные шаги. К ним квартирант сегодня не заглянул и даже не ужинал, хоть Софи и оставила все на плите, чтобы не остыло. Но выйдя спустя час на кухню, девочка увидела на столе бумажный пакет со сдобой и два леденца на палочке, и от сердца тут же отлегло.
…А леденцы, конечно же, для Люка. Оба.
На следующий вечер было то же самое: сладости и паровозик взамен катка.
Только Тьен сидел дома.
– Гулять не идете? – удивился он, заметив, что Софи вместо сборов поставила на плиту чайник.
– Нет. Холодно сегодня.
На самом деле вечер выдался не хуже предыдущих, а то и получше: ясный, безветренный. Легкий морозец держался, казалось, лишь для того, чтобы не дать растаять снегу и залитой на площади ледовой арене.
– Боишься? – догадался парень. – Сама же говорила, до среды…
– Мы дома побудем, - пробормотала Софи. – Я на работе устала.
Устала, и лучшим отдыхом было бы прогуляться по свежему воздуху, увидеться с подругами, взять коньки и скользить, держась за руки, вокруг установленного в центре катка и украшенного к празднику святочного дерева. Но ей не хотелось, чтобы Тьен чувствовал себя виноватым в том, что она отказывается от этой маленькой радости.
– А хочешь, вместе пойдем? – спросил он.
Прозвучало это неожиданно, и в первую секунду девочка растерялась. А когда пришла в себя, оказалось, что она уже держит в руках какой-то сверток, за которым постоялец успел сбегать к себе.
– Ну, разворачивай, - приказал он.
– А…
– Подарок это. Тебе, - пояснил вор с таким безразличием, будто подарки ей – дело для него обычное, и чуть ли не ежедневное. – На новый год.
– Так может, пусть до нового года и полежит? – робко предложила Софи. – Два дня еще.
Вышло, словно она отказывается.
– Не выделывайся, мелкая, - парень раздраженно дернул губой. – Сейчас не возьмешь, потом не будет.
Разве так подарки делают?
Девочка обиженно засопела и думала уже заявить грубияну, что ничего ей от него не надо, но любопытство взяло верх. Она осторожно развернула плотную серую бумагу и на целую минуту забыла дышать. Внутри лежали коньки. И какие коньки! Не железки с ремешками, чтобы крепить к обуви, которые того и гляди соскользнут, а расчудесные ботиночки из коричневой кожи, ладные и добротно прошитые, теплые и мягонькие внутри, и к подошвам намертво приделаны блестящие лезвия – хоть капусту шинкуй.
…А если полозья сбить, ботинки по весне просто так носить можно будет. И на новую обувку тратиться не придется…
– Спасибо, - смущенно поблагодарила Софи квартиранта, прижав к груди нежданный подарок.
– Ты хоть примерь, - ухмыльнулся он. – Вдруг не подойдут. А если впору, одевайся и малого собирай. Вечерок погожий, нечего в четырех стенах сидеть.
Ботиночки пришлись по ноге. Тютелька в тютельку, даже обидно: на будущий год не оставишь.
Но девочка недолго расстраивалась. Не терпелось скорее оказаться на площади, опробовать подарок в деле. Теперь она и без провожатого пошла бы, но отказываться было неудобно. К тому же Тьен, к немалой радости малыша, взялся везти Люка, и Софи могла идти за ними налегке, обнимая сумку с коньками, и представлять, с каким восторгом, если не завистью, встретят подруги ее обновку.