Там, где нас нет. Время Оно. Кого за смертью посылать
Шрифт:
– Дедушка, так это не его подменили, наоборот – он меня подменил!
– Ты вроде парень неплохой, только выдумывать горазд, – сказал Беломор, складывая в единое целое изрубленную лавку. – Но, раз уж ты меня из мертвых поднял, проси чего хочешь. Желаешь, к примеру, вечно в молодости пребывать, не стареть?
– Не желаю, – сказал богатырь. – Во–первых, мне это уже предлагал твой добрый приятель – Мироед, знаешь такого? Во–вторых, не желаю, чтобы меня вечно учили и наставляли, словно отрока в дружине. В–третьих, за вечную–то молодость и платить придется вечно, а?
– Догадлив, – проворчал старик. – Тогда проси чего–нибудь другого.
– Попрошу, –
– Поклясться–то можно, – тряхнул куцей бородой Беломор. – А вот поверить…
– Пойдем на берег, – предложил богатырь. – А то тут еще пришибет бревном каким…
– Не переезжать же мне, – сказал старик. – Лучше два пожара, чем один переезд…
– Лучше, если сам не сгоришь, – сказал Жихарь. – Ты ведь совсем недавно был
что головешка, а еще арапом обзывался.
– Постой–постой, – сказал Беломор и уставился на богатыря. «Внутренним взором зрит, сейчас вся правда скажется!» – подумал Жихарь. Но неклюд только морщил лоб, напрасно стараясь что–нибудь припомнить.
– Где–то я тебя вроде видел, – выдохнул наконец старик. – Но ведь я столько
стран и земель прошел, недолго и обознаться… Как тебя, говоришь, зовут?
– Нынче – Джихар Многоборец, а во младенчестве кликали Жихаркой… Ну, вспомни! Я еще Ягую Бабу, поедучую ведьму, в печке изжарил вместо себя, – похвалился богатырь. – Вот водяной Мутило на что бестолков, а ведь и то помнит…
– Да нет, – сказал многомудрый старец. – Ведьму изжарил, как всем то ведомо, малолетний Невзорка…
– Вон что! Значит, и детская слава в общий счет пошла…
– Ты это о чем?
– Потом расскажу, надо все по порядку. Они выбрели на берег и уселись на камушках.
– Долго я ждал Невзора, – сказал волхв. – Уже про него люди и книгу сложили, а он все ко мне не являлся. Пил, говорят, да гулял! Кто–то его отравить вроде бы пытался… Наконец вчера в обед соизволил пожаловать. Да не один, а с десятком дружинников – как будто не знает, что сторонним людям мое обиталище показывать неможно! Нет, говорит, я теперь полный князь, мне без охраны путешествовать неприлично… Ладно, стерпел я, угостил душегубов, начал его расспрашивать…
– Дедушка, – перебил Жихарь, – а не было ли с ними такого нелюдя в черном плаще – все морду прячет?
– Был! – сказал неклюд. – Он–то меня и сумел превозмочь – я ведь от Невзора
и людей его беды не ждал. Приготовиться не успел…
– Говори, говори, – сказал Жихарь. – А потом меня послушаешь.
– Да чего говорить–то? Усадил я его за стол честь по чести, начал расспрашивать, как да чего. Он бекает, мекает, но рассказывает. С виду все вроде бы складно, только как бы с чужих слов… То вдруг про себя начинает говорить «он», то еще что–нибудь… Многого вовсе не помнит, затрудняется… То возьмет и перепутает все на свете… Только хотел я ударить кулаком об стол да гаркнуть, чтобы не темнил, как вдруг этот упырь в черном–то плаще произнес заклятие… Тут на меня Невзоровы заплечники и накинулись. Невзору было нужно золото, а тому упырю такое, о чем я тебе и сказать не могу, – это дела не богатырские, а чернокнижные. Подвесили меня на потолочную балку, стали спрашивать. Каленым железом прижигали, ломом колотили… Ну, перед тем как язык проглотить и задохнуться, я успел–таки пару слов сказать. Одного об стенку расшибло, а тут и вся изба занялась. А дальнейшего не помню.
– Зато я все помню, – сказал Жихарь. – Ну, то есть не все, а что положилось
в память, застряло там накрепко. Слушай, дедушка, и верь мне, как поклялся.
И стал рассказывать долго, до самых мелких подробностей, что с ним произошло, когда переехал он на коне Ржавом протоку и двинулся в гору. Ничего не утаил: ни побед своих, ни поражений, ни встреч с добрыми друзьями, ни схваток с врагами. Рассказал и про Гогу с Магогой, и про Безымянного Принца, и про Соломона с Китоврасом, и про адамычей, и про путешествие в страну страшных ментов, и про варкалапа, и про цыгана Мару, и про бабье царство, и про драбаданских колдунов. Если бы случился при Жихаре в тот миг скороспешный писарь (говорят, есть такие на свете), то успел бы он записать книгу о Жихаревых подвигах толстую–претолстую, не чета той, что у княжны Карины на полке пылилась. Потому что было бы в ней и описание обратного пути, на котором приключений и подвигов тоже хватило.
Одного не мог поведать Жихарь – что они с Принцем и Лю Седьмым делали после
встречи с Мироедом. Видно, так это и пребудет в тайне до скончания времен.
Когда горло пересыхало от речей, богатырь прихлебывал воду горстью прямо из
реки. Старый Беломор слушал внимательно, не перебивал – только уточнял
кое–где обстоятельства, после чего согласно кивал.
Длинен был летний день, но и у него не хватило терпения выслушать богатырские речи до конца. Солнце притомилось и пошло ночевать к себе за окоем.
– Шабаш, – сказал наконец Беломор. – Ложкой море не вычерпать, хотя бы и золотой. Если даже ты самозванец, разницы нету. Хоть до тебя никто на свете не додумался отдавать славу свою в заклад. Но и выдумать ты сам этого не мог. А поверить тебе до конца я смогу лишь тогда, когда ты сам эту славу свою по чести выкупишь, – не обижайся…
– Да я и не обижаюсь, – сказал Жихарь. – Сам виноват.
– Вот это правильно, – сказал волхв. – Человек – не дерево и не зверь, он сам всегда в своих бедах виноват. Если бы все это понимали, жизнь устроилась бы на свете вполне прекрасная. Нынче уже не время по кругу ходит, а сами мы ошибки свои же повторяем и множим… Вставай, пойдем в избу – я чаю, она там без нас уладилась.
И вернулись они в избу, и убедился Жихарь, что уладилась изба – стояла, как
прежде, убогая снаружи и обширнейшая внутри. То, что огонь пожрал
безвозвратно, изба выбросила за порог, а то, что в дело годилось, было
восстановлено в прежнем виде. Даже та поганая кадушка, что выносила мусор
своим ходом. Пришлось же ей нынче побегать! Только запах дыма остался,
напоминая о злодеях и грядущей над ними расправе.
– Ты, дедушка, их не трогай, – сказал богатырь. – Моя вина, мой и расчет. Принесу я тебе ихние головы, не сомневайся.
– Жрать–то как охота! – внезапно сказал Беломор. – Вот же изверги – горели,
а все съестное подчистую унесли…
– Дело военное, – пожал плечами Жихарь. – Дружина и должна чужим добром жить. Хотя, честно сказать, я после восприятия Святогоровой силы должен питаться усиленно, а то ослабею…
– Не ослабеешь, – сказал неклюд. – Вот я в погребе пошарюсь…
Пошарился он там на славу – в прежний–то раз ведь томил богатыря травами да
медом. А тут нашлись и копченые окорока, и ковриги совсем свежего хлеба, и