Там, где нас нет. Время Оно. Кого за смертью посылать
Шрифт:
Освежились как следует на ходу.
– А что, сэр брат, – оживился Яр–Тур. – О какой опасности предупреждал нас этот забавный здоровяк без штанов?
– Насчет лешего. У вас что, в лесах никого не водится?
– В лесах водится всякое, сэр Джихар, простолюдины ходят в чащу с большой опаской, но к лицу ли воителю остерегаться простой лесной нечисти? К тому же мы с ног до головы в железе.
– А хотя бы и в железе. Леший – начальник над всеми деревьями и зверями, без его разрешения в лес и заходить не стоит. Но мы идем себе по дороге, и ладно.
– И на кого же он похож?
– Это трудно сказать. То он ростом с траву, то высотой с сосну, а обычно – простой мужичок, только кафтан у него запахнут на правую сторону и обутка обута наоборот. Глаза горят зеленым огнем. Встречному старается прикинуться человеком, но легко его разоблачить, когда глянешь через правое ухо коня.
Да мы, на беду, пешие…
– Вы боитесь его, сэр Джихар? – засмеялся Принц и погрозил богатырю пальцем. Лицо у Яр–Тура было все в красных пятнах.
«Пить–то не обучен», – вздохнул Жихарь, а вслух заорал:
– Кто? Это я–то? Лешего–то? Мохноногого? Боюсь?
– Похоже на то, сэр брат! – развел руками Принц.
– Вот как я его боюсь! – С этими боевыми словами Жихарь сошел на обочину и давай рубить мечом сосну. Так деревья не валят, и меч скоро завязился в стволе, еле вытащили вдвоем. – Вот как я его боюсь!
Будимир на шлеме предупреждающе затопал лапами.
– Ты тихо там сиди, пока везут! – прикрикнул Жихарь. – Много вас таких, любителей на голову сесть! Топором, конечно, сподручнее, – обратился он к Принцу. – Я к топору да лесу привык с малых лет, знаю все законы. Бывало, уйду на деляну – полдня пути, навалю стволов сто или больше и домой, в избушку к Коту и Дрозду. А топор, чтобы лишней тяжести не таскать, ка–ак кину вперед себя! Прихожу – он над дверью торчит…
– А вы не боялись, сэр Джихар, зарубить таким образом своих приятелей?
– Так они в избе под лавку забились, наперед знают, что старший братец возвращается…
– Удивительно, – сказал Яр–Тур. – Раньше вы утверждали, что эти Кот и Дрозд вас воспитали и взлелеяли…
– Так ведь в жизни–то всякое бывает! – не растерялся богатырь.
– Это верно, – вздохнул Принц. – Помнится, мне мой наставник тоже как–то велел натаскать побольше воды, так поверите ли, что самая обыкновенная метла при надлежащем заклинании…
Принц умолк, остановился и поднял что–то с обочины.
– Подкова, что ли? – обрадовался Жихарь. Яр–Тур протянул открытую ладонь.
На ней лежал осколок зеленого стекла. Жихарь взял осколок и посмотрел на свет. Стекло было такое чистое и прозрачное, словно и не стекло, а смарагд.
– А вон еще, – указал Принц. – Должно быть, здесь проходил богатый обоз.
Как вы думаете, это серебро?
Он поднял и показал богатырю тоненький сморщенный листочек, с виду и вправду серебристый.
Жихарь не поленился опуститься на четвереньки и внимательно оглядеть дорожную пыль.
– Чудной какой–то обоз, – сказал он. – Телеги–то, видно, волоком тащили – дорога не ископычена. А колеса, колеса!
Следы колес были шириной в добрую пядь, к тому же покрыты узором в елочку.
– А это что такое?
На сей раз в руке у Принца была белая палочка, мягкая, словно из бересты, обугленная с одного конца, набитая мелкой сухой травой с противным запахом.
– Ну, это волхвы жертвенный дым воскуряли! – определил Жихарь, а сам подумал: «Кабы так!» Он уже сообразил, что начали сбываться предостережения возможного шурина, но виду показывать не хотел, потому что вино внутри было очень крепкое и бесстрашное. – Выбрось эту дрянь, да пойдем себе дальше, – посоветовал он побратиму. – Или, может, боязно?
– Другому бы дорого стоили эти слова, – сказал Принц, выкинул странные находки и догнал богатыря. Они шагали плечом к плечу и вовсе не обращали внимания на то, что петух Будимир тревожно, по–орлиному клекочет…
Вокруг становилось все хуже и хуже. Вот уже и сосенки начали расти не как попало, а ровными рядами, и небо внезапно потемнело, из полуденного сделалось вечерним, и среди деревьев замелькали подозрительные по яркости огоньки. «Посмотрим, кто первый повернет!» – подбадривал себя Жихарь и вдруг споткнулся – в ногу что–то пребольно кольнуло.
– Пожалел добрых сапог, старый сквалыга, – пожаловался Жихарь, остановился и подогнул ногу, чтобы посмотреть, велик ли обуви урон.
На него глянула босая ступня, а в руке остались истлевшие кожаные ошметки.
Богатырь выпрямился. Стало как–то не по–хорошему легко и свежо.
Еще бы не свежо – голому–то! Да, стоял Жихарь нагишом и по колено в куче мусора, бывшей вот только что кольчугой, одеждой, сапогами, мечом, кистенем, припасами, самострелом. Будимир покинул непокрытую рыжую голову и слетел на дорогу с самым осуждающим видом. Своей боевой косы птица тоже лишилась.
– Не празднуете ли вы труса, сэр брат? – донеслось спереди.
Жихарь поглядел на побратима. Принц Яр–Тур тоже не имел на себе ничего, кроме ржавчины, покрывавшей его с ног до головы.
– Сироту всякий норовит обидеть, – с достоинством ответил Жихарь и отряхнулся. – А только голяком я подвизаться не намерен. Это же надо, какая подлость! Конечно, культяпый Мироед прослышал о нашей непомерной доблести и поберегся: похитил порты дорогие и мечи харалужные…
Принц ничего не ответил, и Жихарю показалось, что побратим истово молится и бьет поклоны невидимому богу. На самом же деле он рылся в окружающем ветхом барахле.
– Вот костяные пластинки с ножен, – похвастался он. – Вот золотая канитель.
О, вот и фляга, целехонька!
– Где фляга? – не поверил и подбежал Жихарь.
Фляге ничего не поделалось, только смоляная пробка закаменела. Жихарь отбил ребром ладони горлышко, запрокинул глиняный сосуд, но в глотку ему посыпались только сухие бурые пленки.
– Говорил же тебе – опростать надо, зла не оставлять, – сплюнул он. – А ты – побережем, побережем! Ну, я им устрою!
– Кому, сэр брат?