Там, где парят орлы. Последняя граница

Маклин Алистер

— Не грусти, — подбодрил его Смит. — Мы тут не задержимся настолько, чтобы успеть встретиться с твоими четвероногими друзьями.

— Нет? — недоверчиво переспросил Шэффер.

— Пора нам с тобой в замок. Мы ведь для того и явились. Не забыл?

— Да нет, не забыл. — Языки пламени уже достигали метров десяти в высоту. — Вот пришли и загубили симпатичную станцию…

— Это, между прочим, вражеская была станция, — напомнил Смит. — Пошли. Поглядим, какой прием нам подготовили в Шлосс Адлере.

Как раз в эту минуту Мэри Эллисон получила

возможность оценить гостеприимство замка. Ей оно показалось весьма прохладным. Шагая вместе с фон Браухичем и Хайди, она оглядывала огромный зал: каменные стены, плиты, темный дубовый потолок. Дверь в дальнем конце зала открылась, и оттуда вышла девушка. В ней чувствовалась особая уверенность, даже властность; она не шла, а шествовала по огромному залу. Нельзя было не признать, что девушка была отменно хороша: высокая, белокурая, голубоглазая. Такую девушку можно было изображать на плакатах в третьем рейхе. Но смотрели эти голубые глаза очень холодно.

— Добрый вечер, Анна–Мария, — приветствовал ее фон Браухич. Его голосу тоже недоставало сердечности. — Это новенькая, фрейлейн Мария Шенк. Мария — это секретарь полковника, она курирует женский персонал.

— Долго добирались сюда, Шенк? — Голос у Анны–Марии был достаточно мягок, но жесткая интонация лишала его обаяния. Еще более ледяным тоном она обратилась к Хайди: — А вы почему здесь? Если мы и позволили вам обслуживать полковника, когда он принимает гостей…

— Хайди — кузина этой девушки, — резко оборвал ее фон Браухич. — И это я разрешил ей прийти сюда. — Последним подразумевалось, что ей не следует совать нос в чужие дела. Анна–Мария бросила на него выразительный взгляд, но не стала продолжать тему. Мало кто осмеливался возражать фон Браухичу.

— Сюда, Шенк, — Анна–Мария жестом указала на боковую дверь. — Я должна задать вам несколько вопросов. Мэри посмотрела на Хайди, потом на фон Браухича, который, пожав плечами, успокоил ее.

— Обычное дело, фрейлейн. Боюсь, вам придется это сделать.

Мэри вошла в комнату вслед за Анной–Марией. Дверь тяжело затворилась за ними. Хайди и фон Браухич переглянулись. Хайди поджала губы, и выражение лица у нее теперь было точно такое, как у Анны–Марии. Фон Браухич по–стариковски развел руками, демонстрируя свое бессилие. Не прошло и минуты, как причина его беспомощности сделалась явной. Из–за двери послышался громкий голос, шум короткой возни и, наконец, крик боли. Фон Браухич вновь обменялся взглядом с Хайди и сразу же отвел глаза, обернувшись на звук приближавшихся шагов. К ним подходил плотный, средних лет господин. Цивильная одежда никого не могла обмануть: обветренное лицо и выправка выдавали в нем армейского офицера. Выбритый до синевы, с бычьей шеей, низким лбом и цепкими голубыми глазами, он напоминал карикатуру на прусского улана времен первой мировой войны. Но он, конечно, не был всего лишь почтенным ископаемым: фон Браухич приветствовал его с подчеркнутым уважением.

— Добрый вечер, полковник Крамер.

— Добрый, капитан.

Добрый вечер, фрейлейн, — голос у него оказался неожиданно мягкий и вежливый. — Ждете кого–то?

Прежде чем они успели ответить, дверь открылась и вышли Анна–Мария и Мэри. При этом Мэри как будто вытолкнули из комнаты. Анна–Мария раскраснелась и несколько тяжело дышала, но сохранила свою арийскую надменность. Одежда Мэри была в беспорядке, волосы растрепались, на щеках виднелись следы слез.

— Все в порядке, — удовлетворенно объявила Анна–Мария. Увидев Крамера, она резко изменила тон. — Беседуем с новой служащей, герр полковник!

— В присущей вам профессиональной манере, как я вижу, — сухо отреагировал полковник Крамер, покачав головой. — Когда же мы наконец поймем, что порядочным юным девушкам не по нраву, когда шарят у них под юбкой, чтобы проверить, не куплено ли их бельишко где–нибудь на Пиккадили или на улице Горького?

— Но требования безопасности… — начала было оправдываться Анна–Мария.

— Да, да, — все так же недовольно перебил ее Крамер. — Но можно ведь поаккуратнее. — Он в раздражении отвернулся. Наблюдение за женским персоналом не входило в обязанности заместителя шефа германской секретной службы. Пока Хайди помогала Мэри привести в порядок одежду, он обратился к Браухичу.

— Беспорядки в деревне?

— Не по нашей части, — ответил фон Браухич, — ищут дезертиров. Крамер улыбнулся.

— Я отдал приказ полковнику Вайснеру говорить именно так. Но, по–моему, наши новые друзья — британские агенты.

— Что?

— Ничего удивительного. Прилетели за Карнаби. — Крамер произнес эти слова безмятежным тоном. — Расслабьтесь, капитан. Все в порядке. Через часок троих из них мы послушаем. Мне хотелось бы, чтобы вы присутствовали при этом. Надеюсь, беседа покажется вам занимательной и, так сказать, поучительной.

— Их было пятеро. Я сам видел их у «Дикого оленя».

— Именно было, — уточнил Крамер. — Осталось трое. Остальные — старший группы и еще один — на дне озера. Они свалились с обрыва на повороте.

Мэри, стоявшая спиной к мужчинам, пока Анна–Мария помогала ей привести себя в порядок, замерла на месте с окаменевшим лицом. Хайди схватила ее за руку и быстро проговорила:

— Моя кузина неважно себя чувствует. Можно, я провожу ее в комнату?

— Хорошо, — махнула рукой Анна–Мария. — Отведите ее в ту, которую вы здесь занимали.

Комната была похожа на монашескую келью, только устланную линолеумом. Из мебели — аккуратно заправленная железная кровать, крохотный стол, один стул, подвесной шкафчик — вот и все. Хайди заперла за собой дверь.

— Слышала? — опустошенно спросила Мэри. Лицо ее было смертельно бледным.

— Слышала и не поверила.

— С чего бы им врать?

— Они не врут — они этому и сами верят, — резко ответила Хайди. — Будет тебе забивать голову любовной чепухой, пора трезво поразмыслить. Майор Смит не из тех, кто сваливается с обрыва за здорово живешь.