Там, где правит Рандом
Шрифт:
– Дегенерат!
– с сожалением констатировал он, а в следующую секунду мне в висок врезался молот.
"Критическое ранение!" - всплыла перед моими глазами красная надпись.
– "Моторные функции ограничены!"
Я открыл глаза и пару раз моргнул, разгоняя белый туман. Попытался встать, но чья-то нога (а чья она еще могла быть?) ударила меня по руке, на которую я попытался опереться, и я повалился на пол лицом вниз. Без сил. Без возможности сопротивляться. Без возможности хотя бы взглянуть напоследок в лицо своего врага.
Надо мной послышалась какая-то возня, ругань,
– Да отвалите вы от меня!
– закричал Эйфель, судя по звукам - раздавая направо и налево оплеухи.
– Не буду я его убивать! Все равно ему скоро конец!
Я перевернулся на спину. В самый раз, чтобы увидеть, как отлетает от Эйфеля Персиваль, попытавшийся ударить его со спины. Доспех из кожи шардевкатрана - страшная вещь и боевой бонус этого одеяния тоже неисчислим. Вот только какого лешего этот артефакт делает в "Годвилле"? Он же из "Свода равновесия" Зорича. Даже не из игры, а из книги. Живой доспех, отражающий любой удар, выстреливающий навстречу клинку или стреле десятки маленьких, но неимоверно сильных отростков, отбивающих любой удар! Обладатель такого доспеха, насколько я помню из книги, может считать себя практически неуязвимым!
Стоп, а почему меня волнует шардевкатранова кожа, но совершенно не волнует чудовищное оружие у Эйфеля в руках? Молот Тора! Он же тоже не из этой игры. Он из комикса, из фильма, из мифологии… Интересно, откуда вот этот конкретный молот, а?
И еще раз стоп. А почему меня волнует оружие Эйфеля, сам Эйфель, но не волнует тот факт, что Персиваль, которого я минуту назад швырял по таверне, круша им столы и круша самого Персиваля, только что попытался встать на мою защиту и крепко огреб, кстати? Или меня так крепко приложили молотом по голове, что у меня уже галлюцинации? Интересно, проезжающий сейчас по разгромленной таверне розовый слон на велосипеде - это реальность, или тоже последствия удара? А то, что Эйфель протягивает мне руку явно с намерением помочь встать?
– Тупоголовый кустистый туебень!
– сказал Эйфель, но на сей раз - как-то миролюбиво.
– Вставай, будем тебя в чувство приводить.
Я принял его руку и встал на ноги. Честно признаться, соблазн двинуть Эйфелю коленом в пах был страшным, но я сдержался. Не потому, что я такой благородный, просто доспех закрывал и его промежность, а значит при попытке ударить - вполне мог раздробить мне в ответ колено. С 1 очком здоровья получать новые повреждения как-то совсем не хотелось. Я в этом мире уже раз умирал, больше не хочу... Тем более, что если я умру сейчас, воскрешение будет отложено Рандом знает на какое время.
– Ты чего на меня накинулся?
– спросил я, падая на уцелевший стул. Шакки, Лем и Ниволль, вместе со своими питомцами, тоже изрядно побитые, встали рядом со мной, не выпуская оружия из рук. Мне на колени запрыгнул Брысь, с самым воинственным видом уставившись на Эйфеля, сжимая в лапках мечи. Позади, на безопасном расстоянии, опустился на стул Персиваль. Всем в драке перепало как следует, оружие Эйфеля с каждого удара отнимало по сотне касаний, но только меня этот гад уделал
– Ну... Погорячился малость!
– ответил Эйфель. И почему его все Старым кличут? Я бы ему больше тридцати лет не дал. Возраст в "Годвилле" - вещь, конечно, относительная, тут вроде бы вообще не стареют, но тем не менее.
– Фигасе, погорячился!
– воскликнул я.
– Ты мне самопалицу сломал! Ты меня чуть на тот свет не отправил!
– Погорячился! Если б я тебя убить хотел - я бы с тобой сейчас не разговаривал. Ты бы уже мертв был. А что до самопалицы, то она тебе уже вряд ли потребуется. Ты и так считай что уже мертв! И ты, и товарищ твой.
– Товарищ?
– я зло покосился на Персиваля.
– Этот что ли? Не товарищ он, а гадина подколодная!
Тот что-то пробурчал себе под нос, но на всякий случай передвинул свой стул подальше от меня. Ползи, гад, ползи... Не буду я тебя бить. Пока не буду. А то меня сейчас щелчком добить можно, с одним очком здоровья-то.
– Слушай, Эйфель, я очень хочу послушать, почему это нам с Персивалем конец, но видишь ли, ты меня так уделал, что у меня перед глазами все плывет, а сердце при каждом ударе в сломанные ребра ударяется, что немного неприятно. Ты не против, если я схожу в лечебницу немножко оклематься, а ты меня тут подожди, а? Я бы, кстати, очень хотел узнать, кто ты такой вообще?
– Зови меня Семеном.
Я не удивился. А вот Персиваль за моей спиной ойкнул, икнул и тихонько сказал "Мать-перемать!", чем окончательно разрушил мои сомнения о его принадлежности к моему миру.
– А на счет лечения - тут мы дело и без докторов поправим. Держи!
Эйфель-Семен запустил руку за пазуху и достал оттуда ветвистый корневище, напоминающий корень имбиря.
– Ты бы мне еще грибочков предложил, пушер недоделанный.
– Ешь, не остри! На вкус - дрянь, конечно, но здоровье восстановит в момент!
Я взял корень и осторожно откусил кусочек. На вкус - как гибрид вареной морковки с жареным тараканом. Ах да, еще и с легкими нотками ослиного помета и легким ароматом протухшей водицы из козлячьего копытца. Но Эйфель не соврал, действовать в самом деле начало моментально. Я уже чувствовал, как срастаются мои ребра!
Второй такой же корешок достался Персивалю
– Ну что? Поговорим?
– вполне миролюбиво поинтересовался Эйфель.
– Поговорим, - согласился я.
– Давай начнем с главного: почему я - идиот, дебил, дегенерат и все прочее? И почему нам с Персивалем конец?
– Тебя Кирилл зовут, верно?
– Верно?
– А тебя?
– Эйфель повернулся к Персивалю, который соизволил лишь недовольно хмыкнуть.
– Слушай, Семен, - начал я, - у меня к тебе просьба небольшая. Одолжи мне, пожалуйста, свой молот на пять минут. Даже на одну, мне больше не потребуется. Я сейчас коротенько с Персивалем потолкую, после чего он нам скажет, и как его зовут, и как, а главное - зачем он меня сюда отправил.
– Да не я это!
– воскликнул этот гад, вскакивая.
– Я понятия не имею, как сама-то сюда попала!