Там, где сердце
Шрифт:
Сине-зеленые глаза — море, освещенное луной, звездами и прожекторами позади нас. Он делает глубокий вдох и медленно выдыхает. Брови нахмурены, словно он о чем-то напряженно думает.
Он собирается меня поцеловать, но дразнит. Мои губы сами раскрываются, и лицо поднимается в ожидании поцелуя. Будь он проклят, и будь я проклята.
Я не собираюсь этого делать. Не позволю ему втянуть меня в гипнотический водоворот своей сексуальности, обаяния, магнетизма. Он наклоняется, и я теряю всякое чувство реальности. А ведь всегда терпеть не могла героинь любовных романчиков, которые начинали задыхаться и терять дар речи, стоило сексуальному парню подойти поближе, после чего позволяли ему делать с собой все, что заблагорассудится.
Теперь я начинаю их понимать.
И это не вымысел. Это реальность.
Я превращаюсь в героиню такого романчика, потому что едва дышу и теряю способность мыслить. Прямо здесь и сейчас я в секунде от катастрофы. И все потому, что рядом со мной сексуальный красавец — смотрит на меня своими яркими красивыми глазами и обнимает своими большими сильными руками.
— Лок... не надо… — я заставляю себя выдохнуть. — Пожалуйста, не надо.
— Не надо чего?
— Не пытайся отвлечь меня поцелуем.
— Даже не думал.
— Думал. Но ты не можешь целовать меня, не разобравшись со своими чувствами. Когда-то это срабатывало, но не сейчас. Не со мной.
— Черт, — он прижимается лбом к моему лбу, — ты знаешь все мои трюки.
Я смеюсь, наши дыхания смешивается.
— Да, Лок. Так и есть. Проблема в том, что ты обманываешь только себя.
— Я знаю, Найл. Просто... дай мне время. Я справлюсь.
Он отпускает меня, и я, наконец, могу нормально дышать. Прыжок — и вот он уже сидит рядом со мной, а потом мы откидываемся назад, на матрас. Он не совсем чистый, но сухой. Выбирать не приходится, и это все же лучше, чем на сиденье грузовика. Юта растянулась с одной стороны, Лок ложится с другой, и я оказываюсь посередине. Он накрывает нас спальным мешком. Юта теплая, мягкая, и пахнет, как… как собака — приятный, землистый запах. Я зарываюсь пальцами в ее мех, кладу вторую руку под голову и поворачиваюсь лицом к собачьей спине. Она всхрапывает и постукивает хвостом.
А потом я чувствую Лока. Он прижимается ко мне сзади, кладет руку на мою талию и обнимает меня под грудью. Его бедра прижаты к моим. Грудь — к моей спине.
Я смертельно устала и так измучена, что в глазах щиплет, ноги и руки еле двигаются, а мысли расплываются. Но это? Это настолько идеально, так тепло, так уютно, что я не хочу засыпать прямо сейчас. Хочу просто насладиться этим моментом. Сполна.
А спать между мужчиной и собакой не так уж и плохо. Тепло и безопасно.
С довольным чувством я медленно и спокойно погружаюсь в сон. Надеюсь, когда проснусь, между Локом и мной все наладится.
Я просыпаюсь, ощущая на своей груди теплую дерзкую руку. Даже во сне он остается настоящим кобелем. Но проблема заключается в том, что я не возражаю — ни в малейшей степени. Мне нравится чувствовать его руки на своем теле. Нравится ощущение прижавшегося ко мне крепкого тела. К слову о крепости... я ощущаю через шорты его эрекцию, твердую и внушительную.
Боже, я хочу его.
Если бы не голоса поблизости, я, наверное, нашла бы, что сделать с его эрекцией. И с пульсацией между своих бедер.
Но я не могу. И не буду. Нет, до тех пор, пока он не разберется в своих чувствах. Я знаю, что у него они есть. Мне просто нужно, чтобы он открылся, стал искренним и набрался мужества признать их.
А как насчет моих собственных чувств? Они чертовски сильные. Пугающие. Это кажется невозможным, ведь каждый раз, когда кладу голову ему на грудь и слышу биение его сердца, я думаю об Олли. Никогда не перестаю думать об Олли, и, боюсь, это означает, что я не смогу исцелиться до конца. Будет ли это честно по отношению ко мне? Будет ли это честно по отношению к Локу? Есть ли будущее у наших отношений, если я вспоминаю Олли каждый раз, когда чувствую или слышу сердцебиение Лока?
Это же безумие. Мой погибший муж подарил Локу жизнь.
Проснувшись, я вспоминаю о торнадо и его последствиях. Жизнь коротка. Нельзя предугадать, что может случится. Даже потеря Олли не смогла меня этому научить. Она просто лишила меня веры, заставила забраться в раковину, спрятаться за высокими стенами. Смерть Олли заставила меня бояться жизни.
Бояться самой себя. Бояться будущего.
Бояться делать свою работу. Бояться своего тела, своих желаний, своего сердца и его потребностей.
Вчера я могла умереть. Попади то бревно в лобовое стекло всего на пару сантиметров правее, я была бы мертва.
Осознание этого в одно мгновение заставило меня измениться. Я не хочу больше терять время. Не хочу жить в одиночестве, закрывшись от мира. Не хочу заставлять себя через силу дальше идти по жизни. Я, как корабль без парусов на застывшей поверхности моря.
Где-то играет радио. Тихо, но достаточно четко.
Это песня в стиле кантри. Мужской голос, поющий под аккомпанемент гитары и фортепиано.
Я вслушиваюсь в слова. И они... разбивают меня на части.
Я словно парусник в подарочной бутылке,
Что моря не коснется никогда.
Стою на полке, всеми позабытый,
Мне ветер не наполнит паруса.
Мне нет пути вперед, а рядом никого — есть только я.
Средь миллионов лиц мне было одиноко.
Я, как погасшая в галактике звезда,
Блуждаю во вселенной, удивляясь:
Все остальные светят, но не я.
Но…
Твой первый поцелуй вернул мне жизнь.
Обнять тебя — мне большего не надо.
Ты пробуждаешь что-то лучшее во мне.
Спасибо, Боже! Я принадлежу тебе.
И, ощущая полную усталость,