Там, где ты

Ахерн Сесилия

Я зажмурилась и забормотала, припоминая сцену в бюро регистрации:

— Никто. Ну, не никто, есть одна такая. Мне почудилось, что я увидела ее в бюро регистрации, вот и все.

— Это была не она?

— Разве что она перестала расти в тот самый день, когда попала сюда. Сама не понимаю, как мне такое пришло в голову. — Я снова дотронулась до пульсирующего виска и сморщилась от боли.

В дверь тихонько постучали, и она приоткрылась, пропуская мужчину — такого высокого и широкого, что он заслонил собой весь дверной проем. Сквозь зазоры, которые ему не удалось перекрыть, нетерпеливо

пробился белый свет, бросая мне в лицо отблески настоящих солнечных лучей. Примерно одного возраста с Хеленой, с кожей цвета черного дерева и яркими антрацитовыми глазами. Несмотря на мои шесть футов и один дюйм, он был заметно выше меня, и уже по этой причине я его немедленно полюбила. Он заполнил собой всю комнату, но принес в нее ощущение безопасности. Легкая улыбка открыла белоснежные зубы, а белки, похожие на рафинированный сахар, сверкали на фоне черных кофейных зерен радужки. У него была мощная фигура с мягкими очертаниями. Высокие скулы гордо выделялись на лице, а квадратная челюсть помогала широким губам выталкивать слова и выпускать их в мир.

— Как дела у нашей девочки-кипепео? — Ритмичное звучание слов выдавало африканские корни говорившего.

Я смущенно взглянула на Хелену, а она посмотрела на мужчину с удивлением. Ее поразило не его неожиданное появление, а произнесенные им слова, в этом я не сомневалась. Она знала этого человека и, наверное, поняла, что он имел в виду, — в отличие от меня. Однако я догадалась, что это ее муж. Наши глаза встретились, и я почувствовала, как его пристальный взгляд притягивает меня. Я погрузилась в его глаза, а он — в мои, будто там прятались магниты, неудержимо тянущиеся друг к другу. В больших руках он держал деревянную доску. К его белой льняной одежде прилипли опилки.

— Что такое «кипепео»? — спросила я у комнаты. Комната молчала, хотя явно знала ответ.

— Сэнди, это мой муж Иосиф, — представила Хелена. — Он — плотник, — добавила она, показывая на доску у него в руках.

Необычное знакомство с плотником Иосифом было прервано появлением в кухне маленькой девочки, которая вприпрыжку проскользнула между расставленных ног Иосифа. Ее кудрявые черные волосы взлетали вверх в такт каждому прыжку. Она с криком подбежала к Хелене и обхватила ее ногу.

— А это кто такая? Ваш плод непорочного зачатия? — спросила я, чувствуя, как вопли девочки болью отдаются в моей несчастной голове.

— Почти, — усмехнулась Хелена. — Это плод непорочного зачатия нашей дочери. Поздоровайся, Ванда. — Она погладила девочку по голове.

Меня одарили беззубой улыбкой, и Ванда, засмущавшись, тут же выскользнула между ног своего деда из комнаты. Я проследила за ней, а потом снова сосредоточила внимание на Иосифе. Он по-прежнему рассматривал меня. Хелена переводила взгляд с него на меня — не с подозрением, а с. Нет, я так и не смогла расшифровать, что читалось на ее лице.

— Вы должны поспать. — В подтверждение своих слов он кивнул.

Под пристальными взглядами Хелены и Иосифа я закрыла лицо салфеткой и позволила себе уплыть в сон.

На этот раз я слишком устала, чтобы задавать вопросы.

— Вот и она. — Голос отца приветствовал меня так, будто я вдруг вынырнула из-под толщи воды. Приглушенные до сих пор звуки постепенно обретали ясность, размытые лица становились узнаваемыми. Я словно возрождалась, возвращалась в знакомый мир, глядя на лица близких с больничной койки.

— Привет, милая. — Мать наклонилась ко мне и взяла меня за руку.

Ее лицо приблизилось настолько, что потеряло резкость и походило на голубоватое пятно с четырьмя глазами.

— Как ты себя чувствуешь?

Поскольку никак себя почувствовать я пока не успела, то сконцентрировалась и постаралась найти ответ. Он мне не слишком понравился.

— Все в порядке, — промямлила я.

— Бедная моя девочка. — Ее размытое лицо снова замаячило надо мной, когда она наклонилась, чтобы поцеловать меня в лоб.

Прикосновение гладких губ оставило на коже ощущение липкости и щекотки. Когда она отошла, я увидела отца, который мял в руках шапку и выглядел гораздо старше, чем раньше. Наверное, я пробыла под водой дольше, чем думала. Я подмигнула, и на его лице нарисовалось облегчение. Забавно, выходило, будто работа пациентов заключается в том, чтобы помогать посетителям чувствовать себя лучше. Мне казалось, будто я на сцене, и сейчас — мой выход. В этих больничных стенах все мы чувствовали себя неловко и с трудом подыскивали слова, как если бы сегодня встретились впервые в жизни.

— Что произошло? — спросила я, потянув через соломинку воду из чашки, которую протянула медсестра. Явно нервничая, они переглянулись. Первой решилась мама.

— Тебя сбила машина, милая. Ты как раз переходила через дорогу, возвращаясь из школы. Он выскочил из-за угла… Молодой парень, только что получил временные права. Его бедная мать даже не знала, что он взял машину. К счастью, мистер Бартон наблюдал за всем, что произошло, и смог дать полиции исчерпывающие показания. Славный человек этот мистер Бартон, правда же? — улыбнулась она и добавила специально для меня: — Грегори.

Ее голос теперь звучал чуть спокойнее. Я тоже улыбнулась.

— Он все время оставался с тобой до самой больницы.

— Ох, моя голова, — прошептала я. Резкая боль затопила все тело, как будто, услышав рассказ, вспомнила, что пора приниматься за работу.

— У тебя сломана левая рука. — Мамины блестящие губы посверкивали под лампой, когда она открывала и закрывала рот. — И левая нога. — Ее голос слегка дрогнул. — Но если не считать этого, тебе очень повезло.

Только в этот момент я увидела, что моя рука на перевязи, а нога — в гипсе, и меня развеселило, что они считают, будто мне повезло. Я начала смеяться, но боль быстро остановила мой порыв.

— Да-да, только у тебя еще трещина в ребре, — быстро добавил отец извиняющимся тоном, как бы прося прощения за недостаточное внимание.

Когда они ушли, Грегори осторожно поскребся в дверь. С усталыми, озабоченными глазами и спутанными волосами, которые, как я себе представила, растрепал, расхаживая в волнении по коридору, он казался еще соблазнительней, чем всегда. Грегори всегда ерошил волосы, когда нервничал.

— Привет! — Он вошел в палату и поцеловал меня в лоб.

— Привет, — прошептала я в ответ.