Там, где живет любовь
Шрифт:
– Попросила же его разобрать свое шмотье, которое я принесла с сушилки! – сердито проговорила Ирка.
В комнате стоял запах чистого белья и мужской туалетной воды.
– А надушился-то, герой-любовник!
Поиграв в приставку, я засобиралась домой. Отец обещал прийти сегодня пораньше и о чем-то серьезно поговорить со мной.
– Как думаешь, что он хочет тебе сказать? – спросила Ирка, пока я обувалась. Подруга стояла, привалившись спиной к дверному косяку.
– Не знаю, может, к маме отправить хочет?
– На другой конец
– Погоди, эгоистка, это всего лишь мои предположения. Я, кажется, маме вообще не сдалась. Мы в последний раз в марте говорили, так что не дрейфь!
Дома я быстро расправилась с уроками и улеглась на кровать с ноутбуком. Загрузила сериал. В большой трехкомнатной квартире по вечерам я чувствовала себя немного неуютно. Не сразу услышала, как открылась входная дверь.
– Вера, ты поужинала? – выкрикнул папа из коридора.
– Ага, – отозвалась я, не вставая с кровати.
Отец вошел в комнату. Я отодвинула от себя ноутбук и приготовилась к серьезному разговору.
Папа выглядел растерянным. Не так часто он приходил ко мне для серьезного разговора. Вообще мы с ним редко пересекались дома. Отец либо пропадал на работе, либо встречался с друзьями. Было интересно, на какую тему он решил со мной поговорить. Наверняка дело в маме. Она уехала от нас в Мексику пару лет назад. Влюбленная в климат, национальный колорит и мексиканца, с которым познакомилась по переписке. Новоявленный жених был младше мамы на целых восемь лет.
– Я хотел пиццу заказать, – сказал наконец отец.
– Я возьму кусочек, – кивнула я. – Если сырную…
Да, это и есть серьезный разговор? Я едва сдержала смешок.
– Вера, я должен тебя кое с кем познакомить! – все-таки огорошил меня родитель.
А вот теперь сердце тревожно заколотилось.
– С кем это? – настороженно спросила я.
Наверняка за те два года, что мама не жила с нами, у папы были какие-то любовные интрижки, но он никогда не спешил рассказывать мне о них.
– Она тебе понравится, – «обрадовал» папа. – У вас много общего.
Что он имеет в виду? Что у меня может быть общего с какой-то взрослой незнакомой женщиной?
– Ну не смотри на меня так, Вера! – почему-то рассердился отец. – Ужин будет в эту пятницу. Вместе выберемся куда-нибудь. Согласна?
Я растерянно кивнула. Будто моего мнения кто-то спрашивает. Обычно лишь ставят перед фактом.
– Вот и отличненько, – выдохнул отец, выходя из комнаты.
Я закрыла ноутбук. Смотреть сериал сразу расхотелось. Слышала, как папа ходит по квартире, как скрипит паркет под его ногами, как негромко работает в соседней комнате телевизор. Потом телевизор смолк. Отец с кем-то говорил по телефону. Думала, он заказывает для нас пиццу, но тут из приоткрытой двери до меня донесся обеспокоенный голос:
– До утра это не терпит? Сильно затопило? Погоди, Кать, не истери! Сейчас приеду.
Я быстро поднялась с кровати и выбежала в коридор. Отец уже поспешно натягивал светлый модный плащ.
– Ты куда? Ты ведь совсем недавно пришел! А пицца?
– Вера, мне нужно ненадолго отлучиться, скоро вернусь.
– Кто звонил?
– У моей знакомой возникли неприятности.
– Это у той, с которой у меня много общего?
Отец медленно застегивал пуговицы на плаще и смотрел на меня. Растерянный, напуганный, будто провинившийся мальчишка, которого застали за совершением какой-нибудь пакости.
– Я не могу между вами разорваться, – наконец сказал он. – Но дело правда серьезное.
Будто я просила его разрываться между мной и кем-то еще… Но все-таки обиженным голосом произнесла:
– Ты почти дома не бываешь. Я всегда одна! За окном уже темно.
Отец не умел проявлять любовь, но все-таки подошел ко мне и неуклюже приобнял. Иногда мне казалось, что он сам в шоке от того, что у него такая взрослая дочь. Вряд ли мои мама и папа вообще планировали стать родителями так рано. Я появилась в жизни отца, когда ему едва исполнилось девятнадцать лет.
– Вера, ты умница. Обязательно найдешь, чем себя занять дома.
– Угу, – проворчала я, вдыхая горький аромат мужского одеколона.
Отец выпустил меня из объятий, рассеянно чмокнул в макушку, схватил со шкафчика ключи от машины и, по привычке щелкнув по выключателю, выскочил в подъезд. А я осталась одна посреди темного коридора. Только из моей комнаты сквозь дверную щель проглядывал свет. А из открытого на кухне окна доносился шорох машин.
Я так и простояла где-то с минуту, решая, существенно ли теперь изменится моя жизнь. Уже в эту пятницу отец меня «кое с кем» познакомит. А если она стерва? А если решит переехать сюда?..
В задумчивости не сразу расслышала, как завибрировал телефон. Бросилась в спальню, чтобы успеть ответить. Снова беспокоил неизвестный номер.
Я решила сбросить вызов. Зачем Соболь звонит так поздно? В том, что это она, я ни капли не сомневалась.
Телефон снова загудел. Тогда я все-таки приняла вызов и прислушалась. Сначала раздалось невнятное шебуршание, а затем кто-то тяжко вздохнул.
– Алло? Кто это?
Послышался странный щелчок, и в трубке заиграл траурный марш Шопена. Запись шипела и кряхтела, будто звучала со старой пластинки.
– Какая же ты дура! – проговорила я в трубку и отключилась.
Оксана давно с головой не дружит. И Ирка была права: это именно Соболь выжила из нашей школы беднягу Наташу. Испорченная косметичка и заточение в душе – это еще не самое страшное. Третьякова не в курсе, что Соболь вместе с какими-то девицами не из нашей гимназии подкараулила Сухопарову после уроков и пригрозила распустить самые грязные выдуманные слухи о Наташе и Кузе, если та от Макса не отстанет. Но Сухопарова – тихая девчонка. Конечно, она испугалась. А вот я себя в обиду не дам, пусть только попробуют сделать что-то подобное.