Там, где живет любовь
Шрифт:
– Ну-ну! Сам ты пыжик!
У меня от их спора уже голова разболелась. Свернуть бы куда-нибудь от близняшек, только мы живем на одной улице, да еще и в одном доме.
– Как ты меня достала уже! – проворчал Даня. Затем поравнялся со мной и легонько подтолкнул плечом. – Вер, что у вас там с Василевским?
Я метнула в Ирку убийственный взгляд, но подруга шагала к дому как ни в чем не бывало.
– Ничего у нас с ним нет! – буркнула я. – Больные фантазии твоей сестры.
– А-а-а, – протянул Даня. – Это она может. Только разве Соболь не мутит с Кузей?
– Ты
– Сдался ей этот Василевский, когда есть Макс? – продолжал удивляться Даня.
– О-о, – протянула Ирка. – Ты многого не знаешь о коварстве девчонок, Данечка! Кузя – это так, безобидная синичка в руках, а Марк – прекрасный журавль!
С «прекрасным журавлем» я была полностью согласна. А вот Даня только презрительно хмыкнул. Все-таки не нравился ему пришедший в этом году в наш класс Василевский.
В кармане джинсовки завибрировал телефон. Я притормозила и крикнула:
– Вы идите, я догоню!
Даня и Ира, кажется, и не услышали то, что я им прокричала. Продолжили идти и громко спорить о Марке.
Я достала из кармана телефон и смахнула уведомление о новом сообщении. Отправитель: засекреченный номер. Текст: «Теперь точно берегись».
Не считаю, что стоит обращать внимание на таких дурынд, как Оксана Соболь. Это ниже моего достоинства. Именно поэтому я не придала значения «таинственному» посланию. Все знают, что Соболь с головой не дружит, и лучшее оружие против нее – игнор. Вот она побесится, когда поймет, что я ни капельки ее не боюсь. А если продолжит дурью маяться, расскажу все классному руководителю. А может, и директору. Все-таки я в школе не последний человек. Должны прислушаться.
А вообще зря она волнуется. С Василевским мне ничего не светит. Да, мы с Марком часто пересекаемся на собраниях, где решаются организационные вопросы о жизни нашей гимназии. Да, я одна из немногих девчонок в параллели, с которыми он периодически общается… Но на этом все. Марк улыбается мне точно так же, как и остальным гимназисткам. И если кто-то из них после этого принимается строить воздушные замки насчет Василевского, то я точно этого делать не буду. А Оксана лучше бы сразу сделала массовую рассылку среди десятых, потому что я – не единственный объект флирта у Марка.
Я даже поначалу решила не рассказывать Ирке о дурацком сообщении, потому что Третьякова точно развопится и найдет в этом сакральный смысл и реальную угрозу. Но все-таки, от нечего делать, показала предупреждение на следующий день во время первого урока. Все равно мы долго ждали опаздывающего историка и заняться было нечем. Просто молча придвинула подруге телефон с открытым сообщением.
– И что это? – Ирка округлила глаза. – От кого?
Я только пожала плечами. Тогда Третьякова склонилась к телефону, едва не уткнувшись носом в экран. Затем подняла голову и удивленно уставилась на меня.
– Это от Соболь, точно тебе говорю. Я ж предупреждала!
– Ой, Ир!
– Что теперь будешь делать?
– Найму двух качков-телохранителей, чтобы встречали меня от репетитора.
– Да
– Предлагаешь купить бронежилет? – развеселилась я.
– Смейся, смейся!
– Серьезно, Ира, что она мне сделает? Маразм какой-то.
В этот момент, как назло, к нашей парте подошел Марк Василевский и приветливо произнес:
– Вер, привет! Помнишь про сегодняшнее собрание?
– Угу, – промычала я, оглядывая класс. Несколько девчонок уже впились глазами в спину Марка. Соболь – в том числе.
– Лидия Андреевна просила подготовить списки учеников для летней школы, – продолжил Василевский. Взял мою розовую ручку с единорогами и принялся крутить ее в руках.
– Да, это я тоже помню, – ответила я.
Василевский что-то задержался у нашей парты. Ирка заерзала на месте. Но следующая фраза одноклассника и вовсе привела Третьякову в ужас.
– Тогда я встречу тебя после уроков, вместе пойдем, хорошо? – И Марк так широко и ласково мне улыбнулся, что я совсем растерялась.
– Хорошо, – с трудом проговорила я. Язык стал тяжелым и неповоротливым.
– Прикольная ручка! – добавил Василевский между делом.
– Дарю, – ответила я. Пошутила, конечно. Куда ему эта девчачья розовая ручка? Но Марк взял со стола колпачок в виде единорожьей мордочки, нацепил его на ручку и бережно положил в нагрудный карман рубашки.
– Спасибо, – снова улыбнулся он.
Ирка схватила меня под партой за руку…
В этот момент в класс вбежал запыхавшийся историк, и Василевский отправился на свое место.
– Кошмар! – выдохнула Ирка, оглядывая всю свиту Соболь. Подружки Оксаны по-прежнему таращились на нашу парту. – Это не прайд… Это гиены, которые в один ужасный день окружат тебя после уроков!
– Господи, Третьякова, отпишись ты от всех этих криминальных пабликов, надоела! – сварливо ответила я.
– Ты знаешь, если что, я тебя в обиду не дам! – продолжила шипеть Ирка, пока мы записывали в тетради сегодняшнее число и тему.
– Ага, спасибо.
– Я столько раз дралась с Данькой и еще одной курице в школьном лагере накостыляла…
– Помолчи ты уже, костыль, нас сейчас рассадят, – попросила я. Историк вечно делал нам замечания и грозился посадить Третьякову за первую парту.
Вот он уже повернул голову на Иркин разгоряченный шепот, как вдруг, на мою радость, дверь распахнулась, и в класс бесцеремонно вплыла Амелия Циглер – местный изгой. Она перешла в нашу гимназию в девятом классе, да так и не смогла найти себе друзей. Вернее, даже не пыталась. Странная, молчаливая, мрачная… Циглер носила черную одежду и тяжелые ботинки. Даже сейчас, в середине мая, когда в таких бесформенных балахонах можно только упариться. И красилась она тоже ужасно! Жирно обводила подводкой глаза, а губы красила фиолетовой помадой. Если честно, Амелия всегда вселяла в нас с Иркой немой ужас. Вот, кажется, кто мог запросто накостылять – так это она, а не Соболь с Иркой. Я лишний раз Циглер в глаза боялась посмотреть, потому что мы жутко друг друга недолюбливали. И на то были свои причины…