Там лилии цветут…
Шрифт:
Великолепная лилия, сияющая нежным розовым светом, своим стеблем выходила из макушки человеческой головы. И это было так нереально и страшно, что Алина вскрикнула.
Пальцы на стебле сжались намертво, она машинально отшатнулась, споткнулась о молодую иву. Та, распрямившись, обожгла коленку, но боли Алина не почувствовала, потеряла равновесие и упала, приминая гибкие кусты.
Стебель, зажатый в руке, потянул голову за собой и та, всплывая, глянула прямо на Алину. Пустые глазницы с рваными краями уставились на
От нижней губы, объеденной рыбами, почти ничего не осталось, обнажились зубы до десен, ко лбу под срезанной макушкой прилипла зеленая тина. А на щеке виднелось темное пятно с копеечную монету.
Легкий ветерок покачивал голову. Лицо меняло выражение, скалилось, будто насмехалось над Алиной.
Ниже головы шел корень, выходящий из полиэтиленового пакета с землей. Еще ниже – обрывок веревки. Пакет надорвался, в воде колыхались лохмотья. Земля размывалась, облачком расплывалась по воде.
Сидя на жестких ветках ивняка, Алина перевела взгляд с головы на зажатую в кулаке лилию. Цветок был огромен, от него пахло водой и чем-то сладковатым, тошнотворным.
Алина разлепила пальцы, лилия упала, цепляясь за торчащую поросль сползла в пруд. Но голова ко дну не пошла, закачалась рядом с роскошным цветком. Едва уловимый ветерок, то прибивал их к берегу, то пытался унести подальше.
Она не помнила, как выбралась из развалин лодочной станции, как побежала по кленовой аллее. Дикими глазами глянула на цыганку, что безмятежно спала в траве.
И только тут притормозила, осознала, что в мире ничего не изменилось.
Солнце залило золотом окна всех этажей ее дома. Радовались утру птицы. Кошки шли по своим делам. Спала цыганка.
Все как всегда. Но как теперь развидеть то, что сейчас плавает на поверхности пруда?
Мысль о полиции, как возникла, так и пропала – только не полиция!
Она взбежала по лестнице, трясущимися руками закрыла на все повороты замки, опустилась на пол и попыталась расслабить напряженные плечи. Родной коридор глядел на нее настороженно.
Везде, во всем доме она поклеила зеленые обои. Разных оттенков, но все – зеленые, чтобы можно было, придя с работы, расслабиться. Ведь зеленый успокаивает, так ведь?
Но сейчас цвет, призванный успокоить, напомнил ей о ряске на лбу мертвой головы. И плечи ее смогли расслабиться только, когда Алина, стуча зубами, встала под горячий душ. Шок постепенно спадал, смывался водой, уходил в отверстие ванны.
Наконец напряжение ушло из задеревеневших мускулов. Но лицо, вынырнувшее из тинистых глубин пруда, стояло перед глазами по-прежнему ярко. И было у Алины четкое ощущение, что она знает это лицо. Видела и не единожды. Не такое изуродованное и опухшее, а симпатичное, детское. Но с изъяном…
Всплыла картинка из школьной столовой.
Большая перемена: звякают ложки, буфетчица покрикивает на пацанов, что лезут без очереди. Пахнет ванилью и сгоревшим луком.
Все столики заняты, а эта девочка сидит одна, зачерпывает ложкой суп. С ней никто не хочет садиться рядом, потому что…
У девочки врожденное уродство. Верхняя губа приплюснута, видны зубы. Ест она неопрятно и ее столик обходят стороной. Девчонки фукают и закатывают глаза, мальчишки отворачиваются. Уродство называется «заячья губа».
Алина подсаживается к ней за столик, улыбается, говорит что-то, шутит. Ей тоже противно смотреть на девочку, аппетит пропадает при виде супа, что сочится у нее через верхние зубы и капает на подбородок, а синеватое родимое пятно на щеке, размером с копеечную монету, поднимается и опускается при жевании. Но Алина все равно улыбается и подбадривает. А как иначе?
Как же ее звали? Галя? Да, Галя Грекова. Она пропала две недели назад. Пошла гулять с собакой и не вернулась. Болонка прибежала домой, волоча поводок. И, конечно, девочку не нашли.
Алина села в ванну, направила душ в лицо. Вода успокаивала, хотелось сидеть так, за семью замками, в теплой воде, успокаиваться постепенно, глядя на золотые кораблики, плывущие по кафельной плитке цвета морской волны.
Но нужно идти на работу. И никому не показывать, что с ней творится, постараться забыть то, что она сегодня видела. Прекрасную лилию и ее стебель в голове пропавшей девочки Гали Грековой.
Глава 1
Что из нас получилось бы без книг? Обычные неврастеники. А так – мы начитанные неврастеники.
Когда Алина тщательно растиралась полотенцем, снова возникла мысль о полиции. И все внутри возмутилось – «Нет! Только не полиция»! Кто-то же, кроме Алины, гуляет мимо этого пруда, любуется лилиями. Пусть он и вызывает.
Одеваясь, она застыла с платьем в руках. «Остальные шесть лилий – тоже головы»!?
Озарение перешло в уверенность. Эти прекрасные цветы, каждый удивительный цветок – человеческая голова! Бред какой! Сумасшедший бред! Бред сумасшедшего!
Но полицию она все равно не вызовет. Она не хочет больше переживать то, что было давным-давно, но по-прежнему цепко держало за душу и заставляло сердце сжиматься.
Эти воспоминания следовало стереть, а не получалось. И они всплывали неожиданно. Когда мыла посуду или убирала. Когда смотрела кино и что-то вдруг напоминало о том, что произошло тысячу лет назад. Когда оставалась наедине с мыслями перед сном…
Она изучила уйму статей о своей проблеме, знала, что и как. Но продолжала вариться в болезненных мыслях, притягивая в жизнь ту же боль. И покорно принимая то, что притянула.