Там тебя никто не ждёт
Шрифт:
Демон быстро кивнул и подался вперёд.
– Вот и огласи-ка расценки!
– объявила я как можно суровее.
– Если небо в алмазах - одна душа, то здоровье человека - половина? Четвертинка? Место в Чистилище? А?
Зря Чёрный выбрал человеческий облик. Точно зря. Потому что вид у него сделался обалделый настолько, что я даже рассмеялась - истерически.
– Катя, - надо же, у него лёгкий акцент прорезался. Странный какой-то, - ты не понимаешь? Он сейчас умрёт, - объявил демон, и я судорожно выдохнула.
– Чудо вроде возвращения из мёртвых совершенно точно стоит души.
– Так ещё ж не умер, - нервно хмыкнула я.
– Значит, и стоит дешевле. Давай, демон, колись. И кончай меня разводить, я всё поняла.
Чёрный моргнул пару раз и выругался - по-русски, грязно помянув капитализм и оборзевшую молодёжь, у которой ничего святого нет.
Я прикусила губу от нетерпения.
– Эту проблему очень легко решить, - заявил опомнившийся демон.
– Я зайду сюда через какое-то время, и ты сама прекрасно на всё согласишься... котёнок.
– Не смей меня так называть!
– зашипела я.
– И чтоб ты знал: тогда я в состоянии аффекта сброшусь с крыши. Потому что не верю ни тебе, ни клирикам - никому. А если Эдвард умрёт, меня здесь ничего хорошего не ждёт. И вообще, давно пора попробовать самоубиться - может, домой вернусь.
Глаза Чёрного округлились.
– Ты.., - начал он и замер, явно поняв, что я не лгу.
Ещё минут пять - драгоценных пять минут жизни Эдварда - мы с демоном пялились друг на друга. Потом Чёрный, не сводя с меня глаз, выдохнул:
– В таком случае... желание.
– Какое?
– вскинула бровь я.
– А вот это, милая Катя, уже на моё усмотрение, - отчеканил демон.
– Хорошо... Но которое я в силах выполнить!
– быстро поправилась я.
Демон скорчил забавную рожицу и протянул мне какой-то пергамент.
Я непонимающе его осмотрела и протянула обратно.
– Так, давай на русском. Я эти закорючки не понимаю. Ты бы ещё японскими иероглифами зашифровал, умник, - а у самой руки трясутся, пергамент пляшет...
Демон снова выругался, махнул рукой и пергамент быстренько "перевёлся". Блин, мне бы на уроках так!
Ещё минут пять мы ругались по поводу формулировок - что я, папины документы не читала? Я знаю, как договор составляется. И, когда Эд подозрительно затих, а в глазах демона появился знакомый алчный огонёк, я быстро схватила у демона ручку и расписалась, запоздало подумав про кровь.
– Всё?
– Всё, - хмыкнул демон, аккуратно складывая договор.
– Чтобы я ещё раз с такими, как ты, связался... В следующий раз будешь мне душу должна. И не спорь.
– А что, и следующий раз будет?
– закричала я, но демона уже и след простыл.
Я ещё какое-то время пялилась в никуда, потом упала рядом с Эдвардом на кровать и закрыла глаза.
Что же я натворила?
***
– Катрин, - слабым голосом позвал Эдвард, и я тут же проснулась.
Светило солнце - ярко, радостно. Эдвард щурился, и я быстро поправила занавеску балдахина.
– Что, - начал юноша, проводя рукой по груди. И тут же замер.
Болячки за ночь лопнули - в гное оказалось испачкано всё оделяло. Я поскорее его скатала и укрыла Эда верхним тёплым покрывалом.
– Катрин, - обретя дар речи, воскликнул юноша.
– Ты что здесь делаешь? Умереть захотела? Вон отсюда!
– и снова замер, когда я бросилась ему на шею.
– Только посмей ещё раз умереть у меня на глазах. Слышишь? Только посмей!
Эдвард, невнятно бормоча, пытался меня выгнать, я попеременно плакала и смеялась, пока в комнату не заглянули вчерашние врачи и стража - с таким похоронным видом, что мне немедленно захотелось показать им язык.
А вот так вот! Знай наших, ясно?!
Глава 19
– А потом принесли его тело в простой крестьянский дом, положили на стол, и изумились все: настолько прекрасным был он. И усомнились они тогда, что человек этот незнатного происхождения... Катрин, в чём дело?
Я захрюкала в ладошку. Эдвард отложил книгу и укоризненно воззрился на меня.
– Катрин, ты разве не находишь эту повесть прекрасной?
Я не выдержала и расхохоталась в голос.
Эд нахмурился.
– Катрин, благородный человек погиб, а ты... смеёшься?
– Да какой... кхе-кхе... благородный!
– меня снова разобрал смех.
– Сначала поехал охотиться на кабана, потом спустил на него любимую собаку, после чего решил за эту собаку мстить, причём в одиночку. Эдвард, извини, но я нахожу, что у этого человека не всё ладно с мозгами. Серьёзно, ну зачем было охотиться в одиночку?
Эдвард сосредоточенно перелистал книжку.
– Его убил не кабан, а люди...
– Тем более, - фыркнула я.
– Тоже мне, граф, а у самого под боком разбойники шастают.
Эд отложил книгу и оглядел меня с головы до ног.
– Знаешь, Катрин, в такие моменты я готов поверить, что ты из другого мира. У вас там этот граф что должен был сделать, чтобы считаться благородным?
– Хороший вопрос, - я зевнула и украдкой глянула в окно. Луна уже высоко, наверняка полночь. А мы читаем всякую фигню.
– Ну, наверное, помогал бы сиротам... В благотворительности участвовал. А вообще, нет. У нас он был бы благороден, если бы раскидал всех этих разбойников, как... как... пушинок, вот!
– Катрин, их было двадцать, - скривился Эд.
Я вспомнила, как в прошлом фильме какой-то супергерой расправлялся с целой армией, и громко хмыкнула.
– Вот я и говорю: мало. Ну ладно, мог бы их облапошить, раз такой хиленький. Эдвард, ну я не знаю! Но погиб он глупо. И вообще, зачем мы читаем какую-то глупость? Я думала, у вас её только на пирах исполняют, а тут ты ещё...
– Пирах?
– переспросил юноша.
– В смысле?
Я цокнула языком: зря вспомнила.