Там внизу много места
Шрифт:
– А кого, Петя? – ехидничает Максим, перехватывая инициативу. – Мамкиного хахаля?
Джинсовый принц неловко замахивается на обидчика, но тот обхватывает соперника в неумелый клинч. Начинается потасовка. Девушка же со смесью испуга и наслаждения смотрит на эту кутерьму. Но драка почти тут же заканчивается.
– Ты чего, Петя? – отскакивая в безопасную зону, вопрошает ехидна.
– Ещё хочешь?
– Петя, ты случайно не больной? – Максим делает еще один шаг назад. – Не психованный?
Петя снова бросается в атаку, но бывший рассказчик отбегает.
– Ну ты, хрен
– Макс, это он из-за меня! – горделиво вздергивает носик Таня.
– Да пошли вы все! – новичок приводит в порядок одежду.
– Ну вот, а казался рыцарем! – девчушка разочарована. – А ещё в джинсах!
– Настоящие? – интересуется бывший обидчик
– «Монтана», – небрежно пробрасывает обладатель сокровища.
Занятые своими разборками дети не замечают, что за их телодвижениями внимательно наблюдают трое подростков с непременными папиросками в зубах. Эти персонажи достигли той степени социализации, при которой весь двор знал их по кличкам: крепко сколоченный главарь Хрип, неуклюжий здоровяк Жбан и вертлявый Парша с рыжими волосами.
– Эй, Макс, – в соответствии с кличкой хрипло вопрошает главарь, – что, прописку новенькому выписываешь?
– Не ссы, новенький, – присоединяется к наезду Жбан. – Всем прописка нужна. Деньги есть?
– Мы играем, Таня пытается перевести разговор в безопасное русло.
– А-а, играли, – наезжает Хрип, – а почему нас не позвали?
– Ну, чё, дева, – гнусит Парша, – поиграем?
– Мы сами разберемся, – Максим задвигает за себя Таню.
– А, ты, Макс, шустрый, – хихикает вертлявый. – А делиться?
Жбан подходит к Петру и пускает табачный дым ему в лицо. Мальчик безрассудно бросается в ноги агрессора и сбивает его. Но тот тут же поднимается и…тут совсем неожиданно Максим бросается в те же ноги. Завязывается потасовка. Сверху на Максима наваливается Хрип. Вдруг Таня надрывает на себе одежду и бросается в кучу дерущихся и кричит:
– А-а-а! Насилуют!
Драка замирает. Джинсовый мальчик выталкивает девочку из кучи.
– Беги, миледи!
Мужики – доминошники поднимают головы. Танин слабенький голос набирает силу набата.
– Дядя Паша, держите их! Тётя Саша, вызывайте участкового! Насилуют!
Хрип отходит от кучи и командует:
– Жбан, Парша, уходим по-тихому. А ты, красотка, сначала титьки отрасти, тогда и голосить будешь. Ладно. Не прощаюсь. По одному двору ходим.
Троица хулиганов медленно уходит с поля брани. Подскочивший было к ним доминошник останавливается и провожает их взглядом. Максим, тяжело дыша, отряхивает штаны:
– Ну вот. Теперь и во двор не выйдешь.
– Кто это? – интересуется Петр.
Таня поправляет одежду и заодно восстанавливает прическу.
– Ну, мальчики, вы теперь мои пажи до гроба.
– Ненадолго, Тань, – старый знакомец, выпрямляет спину. – До следующей встречи с ними.
– А кто тогда будет меня защищать?
– Тань, – фыркает Максим, – ходи с бабушкой. Хотя пока не подрастешь, никто и не будет.
– Фи, ну и благодарность от спасенных, – несостоявшаяся миледи убегает в сторону подъезда.
Петя растерянно:
– И что же делать, Максим?
– Не знаю, Петя. Деньги есть?
– Нет.
– А как же нам теперь в школу ходить?
– Меня в сороковую записали.
– Здесь всех в сороковую зачисляют.
– Покажешь, как до неё добраться?
– Выйдешь минут за сорок до начала уроков. Встретимся в подвале. Внизу.
– Зачем?
– Обходной путь покажу.
Полнокровный сентябрь 1999 года
В автобусе едет Макс. Ему уже 24 лет. Он весьма пьян. Болтается по салону, подходит к другим пассажирам, что-то рассказывает, размахивая руками. Соседи иногда кивают ему, но большей частью отворачиваются. Автобус останавливается. Максим выходит на остановке и покупает в киоске, второго или третьего поколения периода первоначального накопления капитала, чекушку водки и пачку сигарет. Початую бутылку кладет во внутренний карман куртки. Идет к домам, пытаясь прикурить на ходу. Рядом с ним вырастает мужик в натянутой на уши черной шапочке – это выросший Жбан.
– Слышь, браток, притормози! Эй, слышь, который час?
– Нет часов.
– Что, что ты сказал?
– У меня сегодня сын родился!
– С-ы-ы-н…, а не гонишь?
Молодой Максим достает из внутреннего кармана куртки чекушку.
– Брат, давай отметим?!
– Не ссы, в натуре. Деньги давай, отметим.
– Жбан?! Это ж я, Макс!
– Брателло, в натуре. А чё, правда, сын?
– Правда, новоявленный отец отпивает из бутылька. Три шестьсот!
– А ты чё – заблудился? Здесь роддома нет.
– Да я отмечаю.
– А чё – деньги есть?
– Да, есть.
– Ну, давай.
Гопник протягивает руку, на его запястье в уличном свете блеснула стекляшка часов. Максим осматривается по сторонам. Никого нет. Тогда он нелепо размахивается и бьёт брателлу по протянутой руке чекушкой. Жбан от неожиданности пропускает удар, но тут же контратакует. На молодого папашу сыплются удары. Руками. Ногами.
– Бля-а, – напевно тянет грабитель. – Ну, сука, гнида..
Жертва ложится на землю и закрывает голову руками. Бандит присаживается рядом с ним на корточки, быстро обшаривает карманы, достает кошелек, вынимает деньги , кидает пустой кошелек на землю.
– Ты как там, брателло?
– Темно.
– Вот и отметил!
Жбан харкает на лежащего. А затем быстро уходит прочь. Молодой Макс приподнимается и начинает шарить возле себя в поисках кошелька. Находит часы со сломанным замком браслета, а затем и сам кошелек. Рассовывает их по карманам, нащупывает чекушку. Взбалтывает её, на донышке остались последние капли. Выпивает остатки и отбрасывает пустую бутылку в темноту. Встает. Идет вдоль домов.
Неожиданно загораются фары милицейского уазика. Молодой Максим жмурится. К нему приближаются два милиционера. Первый из них, если бы не форма, ничем бы не был похож на мента – улыбчивый такой дядечка с капитанскими погонами. Второй – начинающий матереть молодой волкодав – с колючим взглядом и сержантскими лычками.
Конец ознакомительного фрагмента.