Там, за поворотом [СИ]
Шрифт:
– Слышь, Соколиный Глаз, так расскажи, что видел в дороге, пока вы досюда добрались.
– Погоди, Зая!
– Рябчик "здоровается" с Сизой, уязавшейся за мной, чтобы "перекинуться словечком" с мужем. И вот прямо на глазах у Великого Вождя и Великого Шамана молодые люди истово "перекидываются"… воссоединяются, если соблюдать приличия в речи, хотя лично мне ближе термин "перепихиваются".
Чтобы не завидовать, мы с проводником расстилаем скатёрку и раскладываем угощение. Нет, ни варёных яичек, ни малосольных огурчиков, ни мятых
"Встречающиеся" затихли, и я полагаю, вскоре появятся рядом с нами, чтобы подкрепиться перед прощанием. Но… там снова что-то затевается, на этот раз неторопливое и обстоятельное с выразительным звуковым сопровождением и речами инструктивного содержания. Ну насчет того как и куда, насколько я понял. Древние люди не устают меня удивлять своей непосредственностью.
Терпение - главный инструмент, пользоваться которым любой житель этой эпохи должен умело и неустанно. Поэтому мы с проводником обстоятельно закусываем, изредка поглядывая на соскучившихся друг по другу супругов и обмениваясь одобрительными замечаниями. С душой отрываются ребята, с огоньком, можно сказать.
– Представляете?!
– Сизая только что отмякла после того как обмякла, но возмущение её просто брызжет через край.
– Эти гадские праттки ни разу не приголубили моего Глазоньку Сколиненького, - а у самой по щеке слезинка катится.
Я смотрю на страдальца и вижу смущение на его лице.
– Представляешь, Зай, ни одну ни разу не уговорил, - сознаётся он честно.
Не знаю, кто о чём подумал, но я - об информации. И как раз с этой точки и приступил к расспросам.
– А ты всем предлагал?
– Нет, тем, что помоложе. Остальные-то толстухи. Мне их не хотелось… беспокоить.
– А свадьбы за время, пока вы шли вместе, были?
– Что такое свадьба?
– этот вопрос произнесли сразу двое, отчего третий - проводник - издал короткий удивлённый звук.
– Это когда девушку мужчине отдают, - нахожу я ближайшую аналогию, которая может быть понятна урождённым кочевым охотникам. Оседлый охотник с подобным ритуалом, оказывается, знаком. Но поведением пратток он возмущён не меньше Сизой. Для меня же эта краткая сцена - кладезь информации к размышлению. Считайте, разное отношение к категории "собственность". Хотя, всё может быть проще - табу на время пути, например. Или - карантинная мера. Эта группа ведь отсиживалась в изоляции. Вот эти вопросы я и формулирую перед агентом, пока благоверная подкладывает ему лучшие кусочки.
Сообщение же о результатах нашего подношения… лучше по порядку:
– Так, Зай, старейший сказал, что здешние духи могущественны, но настолько сильно боятся богов, живущих на небе, что принесли нужные дары, как только он вознес молитву.
Полуприкрыв глаза я чувствую на своей щеке явственное дуновение - взмах крыла птицы обломинго овевает моё лицо. Прибытие каравана с семенным зерном оказалось заслугой
– За это он отнёс в Место Силы богатые дары, - продолжает Рябчик.
– Что? Кто отнёс? Какие дары?
– вскидываюсь задумавшийся я.
– Старейшина отнёс мешок зерна, что вы принесли.
Так, глупость мы сделали - это очевидно. Но меня интересуют другие детали.
– Когда вы досюда добирались, кто показывал дорогу?
– Охотник один. Он говорил куда идти, а сам пропадал на два-три дня. Потом снова появлялся, опять указывал направление, и снова уходил.
– Чем питались в пути?
– Охотились, рыбу ловили, травки съедобные разыскивали. Я - добычливый охотник, поэтому меня уважали. Если бы не я - иные бы могли и не добраться до конца, - горделиво вскинул голову наш "агент", а Сизая так и прильнула к нему и тоже горделиво вскинула голову, посмотрев победоносным взглядом на нас с проводником.
– Ну а кем ты вообще в этом коллективе считаешься? Кто готовит тебе еду, где ночуешь?
– Сейчас в отдельной хижине устроился. Она никому не нужна. Кормят меня у любого очага, потому что я всегда приношу добычу. А если не в этот раз принёс, так в другой - обязательно не с пустыми руками приду.
– Старейшина тебе какие-нибудь поручения даёт?
– Иногда. Не чаще, чем остальным. Когда мужчины землю рыхлили и бросали в неё зёрна, тогда часто посылал за дровами, если я не успевал уйти на охоту.
– То есть, посеяли они ячмень, - констатировал я. Сейчас, полагаю, дома ремонтируют.
– Ага.
– А ты в полевых работах не участвовал и своего поля у тебя нет?
– Как нет? На всех же землю делили. Ну, ту, которая расчищена от леса. Вот и мне нарезали. Я соседу своему Хариму уступил её за треть будущего урожая и, если буду рыбу с рыбалки приносить. Копуши-то эти не шибко ловки с острогой. А я, пальцем о палец не ударив, с зерном буду, - Рябчик выглядит довольным.
Ну да ненадолго ему эта халява. Как только деревенские жители начнут расчищать места под пашню, дураки, чтобы пахать на соседа, быстро переведутся.
Вот теперь сижу и думаю: блестяще проведённая операция, прошедшая без сучка, без задоринки, привела к пшику. То есть, полученный от неё результат никакой ясности не принёс. А запланированный захват управления, то есть попытка перехватить влияние жрецов хотя бы на это сельцо, вообще против нас обернулась. Рановато засветил я свои планы. Надо продолжать сбор сведений.
– Рябчик, ты когда горшками торговал с лодки, с босым лицом был?
– Да, брился каждый день.
Я смотрю на его заросшую солидной бородой физиономию и отдаю себе отчёт в том, что человека, привозившего посуду, принимали за мальчишку. Теперь же передо мной - взрослый мужчина. Во всяком случае, именно так его воспримут пратты. Найдут ли они сходство между столь разными и неодинаково одетыми людьми? Я имею ввиду население посёлков, куда он возил утварь до того, как отправился в дальний рейд. Полагаю, нет. Или надеюсь, если совеем честно говорить.