Там, за синими морями… (дилогия)
Шрифт:
Уже больше месяца Таш топтался под толстыми белыми стенами, скрывавшими его девочку, как раковина жемчужину, но ни на шаг не смог приблизиться к своей цели.
Строго говоря, ему даже не удалось узнать наверняка, точно ли она находится там, за проклятыми белыми стенами, или ей снова стерли память и отправили в рабство на материк, куда-нибудь подальше, к змею за уши. Впрочем, уходить отсюда Таш пока не собирался. Начинать поиски все равно нужно здесь, да и чутье недвусмысленно подсказывало, что будет лучше, если он покрутится тут еще какое-то время.
Каждый день он наблюдал издалека, как восходящее солнце раскрашивает изысканные храмовые строения в розовый цвет, потом днем заливает их ослепительно белым, а вечером, на закате, выкрашивает в красный. Таш не мог не признать, что это было красиво, но больше всего ему хотелось, чтобы вся эта проклятая красота исчезла, развалилась, сгинула с лица Силлеена и не отравляла своим существованием жизнь ему и его любимой девочке.
Временами, с тоской глядя на неприступное Свигрово строение, Таш вспоминал подаренную в детстве матерью музыкальную шкатулку. Мама купила ее у проезжего торговца, когда ему было лет восемь, и стоила безделушка целых две серебряные монеты. Она была с секретом, и Таш очень хотел самостоятельно додуматься, как она открывается. Неделю таскал ее с собой, но так и не догадался. Один раз он так увлекся, вертя в руках изящную вещицу, что не заметил, как его окружили соседские мальчишки. Они с хохотом выбили шкатулку у него из рук и начали пинать ее ногами. Сломали, конечно. Она была хрупкая, много ли ей надо? Только тренькнула напоследок. Таш даже сейчас поморщился, вспомнив, как он тогда озверел. Он бы поубивал их всех, если б смог. Вместо этого его отлупили так, что он еле дополз до дома. Мама испугалась и долго плакала, промывая и перевязывая его раны. Зря она плакала. Эти побои оказали Ташу хорошую услугу, потому что после них он перестал бояться. Переступил черту. Потом бояться стали уже его.
Таш с трудом вынырнул из детских воспоминаний. Приятными их назвать было нельзя, но то, что он переживал сейчас, не шло с ними ни в какое сравнение. Беспокойство за Рил уже превысило все возможные пределы, и любая мысль о ней отзывалась острой болью в груди. Он запретил себе думать о том, что прямо сейчас ей может быть плохо, ее могут пытать, убивать, издеваться или еще что-нибудь в этом роде, а его нет рядом, чтобы помочь. От таких мыслей он бы попросту сошел с ума, и уж конечно, у него не хватило бы терпения столько времени ходить вокруг Храма, выискивая лазейку, которая все не находилась и не находилась.
Таш поднес к глазам трубу и еще раз посмотрел на первую стену Храма, ее ворота и снующих туда и обратно людей. Сейчас он, пожалуй, готов был поверить в бессмертие какой-то части храмовых обитателей, потому что защита этой стены, да и всего храмового комплекса была настолько совершенной и продуманной, что за одну жизнь такое не то, чтобы не сотворишь (если серьезно подойти к делу, сотворить можно и не такое). Просто жизненный опыт, как говорится, в карман не спрячешь. Сейчас Таш как никогда был согласен с этой ольрийской поговоркой, потому что, разглядывая в очередной раз то, как рыцари совершали обходы по стенам, в каких местах они делали остановки и куда при этом смотрели, он отчетливо понимал ход мыслей их хозяев, которые приказывали им совершать именно эти действия. А чтобы в голове водились подобные мысли, опыта нужно иметь столько, сколько нормальный человек не наберет даже за очень долгую жизнь.
Таш немного поднял трубу, разглядывая верхний купол большого Храма, выглядывающий из-за правой башни. Казалось бы, что могло ему угрожать, надежно спрятанному за третьей стеной? Однако и по нему постоянно курсировали крохотные фигурки рыцарей. От атак с воздуха охраняют, что ли?
Про магию, окружавшую Храм, Таш не хотел даже думать. У него были с собой кое-какие воровские амулеты, захваченные из Вандеи, где подобный вид бизнеса цвел пышным цветом. Здесь он, кстати, ничего подобного не встречал, а чуть позже с удивлением узнал, что в Лирии такие штуки были строжайше запрещены. Только некоторыми из них, самыми безобидными, дозволялось пользоваться обывателям, но лишь по специальному разрешению храмовых чиновников. Поскольку особой законопослушностью Таш никогда не страдал, он просто припрятал свои побрякушки до поры до времени. Теперь же извлек и притащил с собой все, что было, включая и так называемый «измеритель», с помощью которого можно было прикинуть на глазок количество магической энергии, вложенной в заклинание.
В первую же ночь после своего появления здесь он подобрался поближе к храмовой стене, активировал «измеритель» и… едва не отправился на тот свет, потому что от количества сил, вложенных в защитный контур Храма, металлическая полоска взорвалась у него в руках. Тут же на башне зазвонил тревожный колокол, за стеной началась суета, а сверху по переходам забегали рыцари. Таш, конечно, ушел, но измерять что-либо предпочитал теперь с дальнего расстояния. Считалось, что так получается менее точно, но о какой точности можно было говорить, если даже на расстоянии в несколько километров амулет раскалялся докрасна?
Остальные побрякушки тоже оказались бесполезны. Ему даже не потребовалось подходить близко, чтобы «крюки», «разрыватели», «скобки» и «полозья» приказали долго жить.
Одно время Таш отирался возле подножия горы, к которой примыкал храмовый комплекс. Полагая, что ему, как грандарцу, не составит труда попрыгать вверх-вниз по склонам, а те, кто занимался защитой Храма с этой стороны, вряд ли рассчитывали, что сюда доберется представитель этого славного народа, то у него будет шанс пройти хотя бы за первый контур. Здравая мысль о том, что думать подобным образом было несколько самонадеянно с его стороны, посетила Таша как раз в тот момент, когда он висел над пропастью, держась одной рукой за маленький, никак не приспособленный для этого выступ. Таш, конечно, не посрамил своих предков и выбрался, но на следующее же утро ушел от горы подальше и больше к ней не возвращался. Ловушка, в которую он попался, была поставлена настолько хитро и профессионально, что он зарекся иметь дело со здешними горами.
Но это было не самое неприятное. В конце концов, стены – это всего лишь стены, а гора, мать ее так, – всего лишь большой кусок камня, пусть даже и нашпигованный неприятными сюрпризами.
По-настоящему гадостным было то, что идти через ворота было таким же самоубийством, что и лезть через стены или гору. Влан был первым, но далеко не последним в череде тех, кого Таш хотел использовать в качестве прикрытия. Однако быстро отказался от этой мысли. Внутренние порядки не давали ни одного шанса, что его не обнаружат и не схватят в первые же пять минут. С нарушителями там не церемонились, а Таш еще не дошел до такого состояния, когда ему захотелось бы добровольно прервать свое земное существование.
Хотя, признаться, мысли на эту тему его уже посещали, особенно после снов, в которых он видел Рил. После них он долго не находил себе места, физически ощущая ее отсутствие, и занимался тем, что целый день отгонял ненужные, мешающие действовать правильно мысли.
Последние дни выдались для Таша особенно тяжелыми. Надежда аккуратно проникнуть в Храм таяла, как кусок льда под лучами весеннего солнца, а следом за ней начинала подтаивать и уверенность в том, что ему удастся найти и вернуть домой Рил. Живой и здоровой. Или хотя бы живой. Слишком серьезные люди играли против него, чтобы он сумел переиграть их на их собственном поле. Короче, если он хочет чего-то добиться, нужно идти на риск и либо вербовать агента из числа жителей Храма, либо брать заложника, с помощью которого пробиваться внутрь, а там действовать по обстановке. На то, что обстановка может сложиться в его пользу, Таш не рассчитывал, но чем Свигр не шутит?? В жизни всякое случается, глядишь, может, и богиня удачи не отвернется от старого изгоя?
Хемсус вышел из дальних, самых маленьких ворот Храма уже под вечер, застегивая штаны и зло сжимая распухшие, искусанные до крови губы. Цена, которую пришлось заплатить за выход, оказалась высокой, хотя нельзя сказать, что он этого не ожидал. Опала есть опала. Раньше его никто из привратников и пальцем не посмел бы тронуть, даже не решился бы посмотреть в сторону хорошенького слуги одного из самых могущественных магов. А теперь еще неизвестно, чем ему придется заплатить за вход. Вернее, очень хорошо известно. Хозяину легко командовать: «пойди туда, принеси то», а попробовал бы сам пойти и принести.