Там, за синими морями… (дилогия)
Шрифт:
Лика старалась ничего не замечать. Она очень скучала по Пиле, но идти к ней пока не решалась. Таш рассказывал ей, что влюбленный Самконг, еще не встающий с постели, не отпускает ее от себя ни на шаг. Меньше всего Лике хотелось быть назойливой и мешать им. Она передавала через Таша приветы для подруги и через него же получала приветы от нее. Для Лики это означало, что Пила ее, по крайней мере, не забыла.
Пила, конечно же, не забыла Лику. Она все это время постоянно думала о ней, чувствуя себя немного предательницей из-за того, что ушла так внезапно. То, что она была просто безумно счастлива, не мешало ей переживать, не обиделась ли на нее ее лучшая подруга. И, как только
Когда она, нарядная и красивая, в новом меховом плаще, шелковом платье и вся увешанная драгоценностями, возвращалась, не застав Лику, навстречу ей вышла целая толпа народа, в основном пожилые женщины. Почти все были ей знакомы, со многими она раньше общалась, некоторые даже жили по соседству. Но сейчас они вели себя как чужие.
С руганью и оскорблениями они налетели на нее, как коршуны на куропатку. Они ругались, как базарные торговки, осыпали ее проклятьями, плевали, срывали драгоценности, скрюченными от злости пальцами рвали шелк ее платья. От мехового плаща во все стороны летели клочья шерсти. Пила в ужасе пыталась бежать, но ее толкнули в снег и стали пинать ногами. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не возвращающаяся с рынка Лика. Еще издалека она увидела копошащуюся группу людей на улице. У нее сжалось сердце, и она бегом побежала туда.
– Что случилось? – спросила она у ребятишек, вертевшихся рядом.
– Пилу лупят! – радостно прокричали те.
Лика бросила покупки и со всего размаха влетела в озверевшую толпу.
– Немедленно прекратить! – закричала она так, что перекрыла шум толпы. Все замерли, с удивлением оборачиваясь на нее.
– Я все расскажу Ташу! – опять закричала она, выкладывая свой единственный козырь. – Он вас всех убьет! – Они попятились от нее, но она продолжала кричать. – И вас, и детей ваших! – Толпа отступила уже и от Пилы, но Лику было не остановить. – Звери! – кричала она в истерике, срывая голос. – Звери, а не люди! Будьте вы прокляты, звери!
Перед таким напором толпа окончательно расступилась, и Лика увидела избитую и окровавленную Пилу, неподвижно лежащую на утоптанном сотней ног снегу. Она подбежала, подняла ее, практически взвалив на себя, и потащила прочь от этих людей, понимая, что сама Пила не осталась бы здесь ни на минуту. Позже она удивлялась, как у нее получилось дотащить Пилу почти до конца Закорючки, где ей встретился добрый мужик на санях, предложивший их подвести. Вдвоем они уложили Пилу и довезли ее до дома Самконга. Там постучавшей Лике открыл дверь все тот же нахальный парень со своей вечной улыбочкой. Правда, эта улыбочка сразу же слетела с его лица, когда он увидел, кого и в каком состоянии привезла Лика. Хриплым шепотом она попросила его заплатить мужику и отнести Пилу в дом. Тот бегом бросился выполнять, а Лика без сил опустилась прямо на снег у ворот. В таком положении и застал ее прибежавший Таш. Она попыталась улыбнуться и сказать, что все в порядке, но только прохрипела что-то неразборчивое. Таш, недолго думая, перебросил ее через плечо и бегом понесся к лекарю.
Заген как раз осматривал Пилу, и по его словам выходило, что она пострадала не сильно, больше испугалась. Он велел слугам приготовить ванну и искупать ее для начала, чтобы смыть кровь и страх, как он выразился. Пока Пилу мыли, Таш попросил его осмотреть Рил. Тот осмотрел, но никаких повреждений, кроме сорванного горла, не нашел. Он дал каких-то трав, велел пить и полоскать – и все пройдет. «Еще и петь будешь, милочка моя!» – сказал он ей на прощание. Рил благодарно улыбнулась, на душе у нее полегчало. Она боялась, что теперь навсегда потеряла голос. Впрочем, если бы для спасения Пилы его надо было потерять, она бы согласилась не раздумывая.
Пилу наконец вымыли, лекарь смазал и перевязал ее ушибы и царапины и разрешил Лике и Ташу посидеть с ней, пока не подействует снотворное. Когда они вошли, к Пиле уже вернулось ее чувство собственного достоинства. Она порывисто обняла Лику, присевшую к ней на кровать.
– Спасибо, тебе, подружка, спасибо! – повторяла она сквозь слезы. – Если бы не ты, я просто не знаю! – Она повернулась к Ташу. – Таш, если бы не она, они бы меня убили. Они набросились на меня, как свора собак!
Таш с недоумением посмотрел на тоненькую, молча глотающую слезы в объятиях своей подружки, Рил. У него не укладывалось в голове, как его девочка смогла остановить разъяренную толпу мегер. Пила поняла его недоумение.
– Нам с тобой очень повезло, что у нас есть Лика. Правда, Таш? – сказала она, внимательно глядя на него.
Ни с одним утверждением Пилы Таш еще никогда не был настолько согласен.
Однако Пила вскоре стала засыпать, и, чтобы ей не мешать, они пошли домой. Таш побоялся отпускать Рил одну. Он был зол как собака на всех жителей Закорючки, так некстати решивших наказать порок, ибо невозможно даже представить, как на все это отреагирует Самконг. Зная вспыльчивый характер своего друга, Таш ожидал по меньшей мере массовых поджогов. Он решил, пока его друг еще не приехал, послать ребят и выяснить, кто именно обидел Пилу. И тогда уже, согласно списку, придумать наказание.
Дома он уложил обессилевшую от переживаний Рил в постель, сам приготовил ей отвары и сидел рядом, пока она не уснула. Ему хотелось поцеловать ее перед уходом, но он не решился, боясь, что не сможет остановиться. Он только посмотрел на нее долгим ласкающим взглядом и ушел.
Франины мальчишки уже собрали всю интересующую Таша информацию. Оказалось, что Пилу били одни пожилые женщины, почтенные матери семейств с целым выводком детей и внуков. И как прикажете их наказывать, чтобы Самконг остался удовлетворен местью?
Этой ночью никому в Закорючке выспаться не удалось. Среди ночи неожиданно загорелись дома женщин из черного списка. Правда, не желая жертв среди невиновных, в окна поджигаемых предварительно громко постучали, так что никто не пострадал. Даже дома пострадали не слишком сильно, потому что их сразу же начали тушить. Но в суматохе никто не заметил пропажи самих, виновных перед Пилой, женщин. Пока их мужья и дети тушили пожар, ребята Самконга, связав им руки и обмотав подол вокруг шеи, от души секли им их белые толстые задницы. А закончив, словно в насмешку, отпустили их просто так, не развязывая. И почтенные матери семейств помчались к своим чадам и домочадцам, сверкая всеми прелестями, которыми одарила их богиня.
Вся Закорючка сразу же поняла, чьих рук это дело. И на следующее утро к Ташу явилась целая делегация самых уважаемых жителей в количестве четырех человек. Их Рил ни разу не видела, но один из них показался ей смутно знакомым. Они вежливо попросили ее провести их к хозяину. Таш сам вышел к ним и пригласил в гостиную, попросив Рил принести вина. И только на кухне она сообразила, что это, наверное, отец Тибуна. Он был очень похож, такой же высокий красавец, только на двадцать лет старше.
Она принесла вино, и все взгляды сразу же устремились к ней. Ей захотелось провалиться сквозь землю. Особенно ее рассматривал этот Тибунов папаша, просто облизывал жадными масляными глазами. А речь тем временем шла о делах серьезных.