Там, за синими морями… (дилогия)
Шрифт:
Он сразу заметил, что рабыне стало хуже. Вся раскрасневшаяся, она металась по подушке и что-то бормотала. Таш прислушался, но язык, на котором она говорила, был совсем незнаком ему, что его очень удивило. За свою долгую и богатую событиями жизнь ему много где довелось побывать, и он мог с большой долей уверенности сказать, что язык, на котором бредила его рабыня, на материке не встречался. Но задумываться над этой загадкой ему было некогда, надо было как-нибудь помочь ей. Таш попытался было разбудить лекаря, но тот только мычал, так что пришлось взяться за дело самому.
Почти всю ночь он просидел рядом с ней, как нянька, то давая ей воды, то прикладывая мокрую тряпку к горячему лбу. Жар спал только под утро. Она заснула наконец спокойно, а Таш вырубился прямо у ее кровати, положив голову к ней на подушку.
Тем не менее он увидел сон, что случалось с ним нечасто. И в этом сне он увидел себя маленьким. Ему было лет шесть, и он воровал яблоки у соседей. Потом мама позвала его обедать. Он был счастлив во сне, как может быть счастлив только ребенок. И при этом он понимал, что это сон, что мамы давно уже нет в живых. Он помнил, какой страшной смертью она умерла, и помнил, какой страшной местью он за нее отомстил. Но сон все равно продолжался. Ворованные яблоки были необыкновенно вкусными, а мама гладила его по голове.
Таш вздрогнул и проснулся с ощущением, что на него кто-то смотрит. Его вчерашняя покупка сидела на кровати и рассматривала его своими ясными глазами странного нежно-зеленого цвета. Он протянул руку и дотронулся до ее лица. Жара не было.
– Как ты себя чувствуешь? – хриплым ото сна голосом спросил он.
– Нормально, – ответила она.
– Ну как, ничего не вспомнила?
Она сосредоточенно нахмурила темные брови, но потом покачала головой.
– Нет.
– Да и ладно, – не стал настаивать он. – Тебе какое имя нравится? – Надо же ее как-то называть.
Она пожала плечами.
– Не знаю. Может, вы что-нибудь придумаете?
После своего утреннего сна Таш мог предложить ей только одно имя.
– Ну, скажем, Арилика. Хочешь, чтобы тебя звали Арилика?
– Арилика, – проговорила она, словно пробуя его на вкус. – Ничего, мне нравится.
– Ну вот и славно. Одну проблему решили.
– А как вас зовут?
– Таш, – коротко ответил Таш.
– Таш, – повторила она. – А чем вы занимаетесь, Таш? Или мне лучше называть вас господин Таш?
– Да, на людях господин Таш. А когда мы вдвоем, можно и просто Таш.
Она чуть улыбнулась.
– Заботитесь о своей репутации?
– Скорее о твоей.
Улыбка стала шире.
– О, вы хотите сказать, что у рабынь бывает репутация?
Таш внимательно посмотрел на нее.
– Я не знаю, где ты жила раньше, но только в Ольрии репутация есть у всех. И для тебя самой будет лучше, если ты сразу станешь это учитывать.
Арилика сникла под его взглядом.
– Я буду учитывать.
– Ладно, не бери в голову. Я тебе потом все расскажу. Давай лучше посмотрим твою спину. Поворачивайся.
На это предложение Арилика отреагировала очень странно. Она изо всех сил прижала одеяло к груди и затравленно посмотрела на него.
– Не надо! Может, лучше потом?
– Что за капризы, Рил! – Имя легло на язык так естественно, как будто он уже век называл ее так. – Давай, поворачивайся. Можно подумать, я тебя не видел!
– Когда это вы меня видели?
Таш замялся. Не рассказывать же ей, как он ее купал.
– Ну, я имею в виду, что видел твою спину. Я мазал ее вчера мазью, которую оставил лекарь.
– Ну ладно.
Рил повернулась к нему спиной и немного опустила одеяло, по-прежнему крепко прижимая его к груди. Таш потянулся за склянкой с мазью, а потом решительно потянул одеяло вниз, чтобы открыть ее спину. Она ойкнула, но осталась сидеть как сидела. Таш убрал волосы со спины, как будто невзначай проведя пальцами по ее шее. Родинка, о которой говорил ему Заген, обнаружилась у самого основания шеи и действительно была похожа скорее на татуировку, чем на родинку, и тем не менее Таш мог бы поклясться, что это родинка.
Мазь у Загена и правда была хорошая. Большинство ран уже покрылось коркой, и воспалений нигде не было видно.
– Теперь ногу давай, – сказал Таш, закончив со спиной.
– Ногу? – удивилась она. – Какую ногу? Зачем?
– Ту ногу, которую ты браслетом натерла.
– А, ну да.
Рил выпростала из-под одеяла левую ногу. Рана на ней была, но она уже почти затянулась. Таш стал мазать ногу, стараясь не смотреть на рабыню, мучительно покрасневшую от смущения. Ее нога выглядела в его руках как игрушка. Не удержавшись, он провел пальцами по подошве. Рил от неожиданности дернулась, а потом расхохоталась.
– Щекотно! – И вырвала ногу из его рук, тут же упрятав ее под одеяло.
Таш посмотрел, как она смеется, и понял, что пропал. От смеха она хорошела неимоверно. Непрошеный жар, возникший в груди, волной прокатился по телу, отчего он на секунду почувствовал себя беспомощным. Это было странно, и Таш замер, не зная, как на это реагировать.
Заметив, что он не смеется, Рил смутилась и замолчала. Ее хозяин сделал над собой усилие и отвернулся. Потом встал с пола и направился к стоящему в углу сундуку. Вытащив из него одну из своих рубах, он бросил ее на кровать.
– Надевай пока это, потом куплю что-нибудь. Ты есть хочешь?
Она кивнула.
– Хочу.
– Пойду поищу. – И Таш направился к дверям, но Рил окликнула его.
– Господин Таш! А можно задать вам вопрос?
Он остановился.
– Ну?
Она с отчаянием посмотрела на него.
– Что вы собираетесь со мной делать?
Он пожал плечами.
– Да ничего. Живи, да и все. Будешь помогать моей служанке. Продавать, кому попало, я тебя не буду, а захочешь замуж выйти – держать не стану. Приданое дам и присмотрю, чтоб не обижали. Еще вопросы есть?