Тамбу-ламбу. Три звонка
Шрифт:
Шура влезла на подоконник. В окне исчез дождливый вечер, его скрыла, как занавес в театре, пёстрая ткань…
Дим, конечно, и сам понимал, что ему сажать деревья покуда ещё нельзя.
— Мы тоже не пойдём, — сказала Мария Александровна. — У нас завтра на стройке рабочий день. Выходной перенесли.
— Из нашей квартиры пойду я одна, — сказала Шура, — и за всех отработаю.
Она даже немножечко заважничала.
— Ты нос не задирай, работай сама за себя, — сказала мама. — Что на дворе,
Зацветут липы, тополь, акация
На следующий день, когда Шура вышла во двор, там уже было много народу. Управдом раздавал лопаты.
— Прошу, граждане, прошу! — говорил он, вручая кому лопату, кому грабли.
Ему помогала Володина мама. Она была в нарядном фартуке и в такой же косыночке и всем улыбалась.
— Дети, вы не будете копать, — сказала она Шуре, которая протянула руку за лопатой. — У нас нет для вас инвентаря.
— Чего нет? — переспросила Шура.
— Ты же, девочка, не удержишь такую лопату?
— Попробую, — ответила Шура.
Но ей всё равно не дали лопату.
— Вот вам, ребята, корзина, — сказал управдом. — Будете собирать в неё камни и мусор.
Взрослые стали копать лунки для деревьев. В земле попадалось много битого кирпича и разных железок. Корзин не хватило, и ребята складывали всё просто в кучу.
— Деревья должны свободно расправить в земле корни, — объяснял Мишин дедушка. — Если корням плохо, дерево не растёт.
Он осматривал саженцы, прислонённые к стене дома. Тонкие деревца ждали, когда они станут каждое на своё место.
— Вот этот вряд ли приживётся. — Дедушка с сожалением отставил прутик без корней.
— Подсунули! — с горечью сказал управдом. — Уж как смотрел, а всё-таки подсунули!
— Может быть, он просто случайно попал сюда, почему же обязательно подсунули? Это ясень, а больше, как я вижу, ясеня нет, — пояснил Мишин дед и распорядился: — Первыми будем сажать липы!
< image l:href="#"/>Жильцы работали очень хорошо и весело. Один мужчина в очках даже запел песню:
Не осенний мелкий дождичек Брызжет, брызжет сквозь туман…Но Володина мама подошла к нему и сказала:
— Что с тобой?
Шура была рядом, и ей было слышно, как, протирая очки, этот человек стал объяснять, что у него сегодня прекрасное настроение.
— Но петь-то дома можно! — возразила Володина мама.
Так Шура и не дослушала песню, которую раньше никогда не слыхала.
Володя Рогов тоже работал, только на Шуру не обращал никакого внимания, будто они не были знакомы. У него в кармане
— Мы посадили сто двадцать два дерева! — объявила Шура Диму, который сам открыл ей дверь.
Хотя папа и мама ещё не пришли с работы, дома уже был накрыт стол, а на плите стоял горячий борщ.
— Ты делал резкие движения? — строго спросила Шура.
— Абсолютно ни одного, — ответил Дим и прошёлся по комнате так плавно, будто под его ногами была палуба корабля, который шёл по морю в самую хорошую погоду.
— Вот, посмотри, — сказала Шура, подходя к окну, — это липы, они вырастут очень большие. А это акация, она весной будет цвести. А это… я забыла, как называется, тоже очень хорошее дерево!
— Это тополь, — сказал Дим.
— Тополь! Правильно, тополь! — обрадовалась Шура. Как же она могла забыть такое знакомое дерево, которое росло за окном старого дома, где она жила раньше! — Я его просто не узнала.
— Это бывает. Не только дерево — человека иногда не узнают, — сказал Дим.
— Узнают, только притворяются, что не узнали. Вот Володька сегодня делал вид, будто совсем меня не знает. Пускай!.. А тополь, знаешь, через два года уже большой вырастет.
— Ты будешь тогда в седьмом классе и потребуешь туфли на каблуках! — сказал Дим.
Шуре очень нравилось, что Дим шутит. Последние дни он был молчалив. Если у человека болит сердце, он прислушивается к нему и молчит.
Шура подошла к столу и отщипнула корочку хлеба.
— Очень есть хочется! — сказала она.
В этот воскресный вечер во многих квартирах жильцы подходили к окнам и смотрели вниз на деревья, которые расправляли корни в рыхлой земле и уже приживались на новом месте. Пройдёт год-другой, и можно будет посидеть в тени настоящего сада.
На свете бывают несправедливости
Володя Рогов назначил в этот день сбор кружка. Он принёс с собой в школу длинный свёрток, похожий на самоварную трубу, и заботливо положил его на шкаф.
«Что там у него?» — подумала Шура, но, конечно, ни о чём не спросила.
Зато Рогов спросил её сразу:
— Чем же ты болела, Проценко, гриппом или воспалением лёгких?
Наташа Левашко, улыбаясь, ждала, что же ответит Шура.
— У меня болел живот, — громко сказала Шура, крепко сжав дрожащие губы, и уселась за свою половину парты.
Наташа Левашко фыркнула, торжествующе поглядев на председателя отряда. В это самое время в дверях класса появился Пётр Петрович. Все встали и поздоровались с ним.