Тампа
Шрифт:
Второй вмешался. «А я — когда грызусь с родителями».
Мне мгновенно пришли на ум Джек с Баком. «Объясни, что ты имеешь в виду под «грызусь»?» — спросила я. «Что-то вроде… тебе кажется, что ты теряешь контроль?»
«В смысле», — он пожал плечами, — «Я никогда на самом деле не причиняю им вреда. Понимаете? Но время от времени…» — от воспоминаний о прочувствованной злости, его ладонь сжала кулак. — «Типа, хочется просто выбить из них все дерьмо. Я начинаю думать о том, чтобы задушить их».
«Ууу… ты псих?» — хихикнула одна девочка.
«Это не психопатия», — сказала другая, — «Пока ты не делаешь это на самом деле».
Неожиданная мысль уколола меня ледяной стрелой, пройдя до самого нутра. Никогда прежде Джек не звонил мне так
Мне нужно было тщательно обдумать это в более подходящем месте. Мы тут обсуждаем несдержанность, так почему никто не поднимет тему либидо, черт возьми?! «Таким образом, мы понимаем, что от гнева мы теряем над собой контроль», — резюмировала я. — «Есть ли еще ситуации, когда подобное происходит с вами? Отдаете ли вы отчет своим действиям, когда остаетесь наедине со своим другом или подругой?». Этот вопрос вызвал нервные смешки.
«Я уверена, что если бы когда-нибудь встретилась со своим любимым певцом, то сделала бы все, что он захочет», — призналась одна девочка.
«Ха, только это незаконно», — усмехнулась ее подружка.
«Ну и что», — рассмеялась первая. — «Я бы сделала так, что тюрьма стоила бы времени со мной».
Я задалась вопросом: стоило ли все, что у меня было с Джеком того, что я могу оказаться сегодня в тюрьме? Я получила от него все, о чем могла только мечтать, и он хранил это в тайне, насколько мне было известно на этот момент. Но никакие воспоминания не будут адекватны мучениям без шанса встретить мальчишек в тюрьме. Когда раздался звонок, я не сдвинулась с места. В кафе сейчас обилие высокоуглеводной еды, повсюду бесформенные спортивные костюмы, напоминающие цветом дорожные конусы.
Мне живо представился наихудший сценарий: Джек не появляется на уроке. Я представила, как он сидит дома над трупом отца и плачет, пытаясь придумать, как скрыть улики. Но внезапная отлучка с рабочего места будет выглядеть слишком подозрительно. Я не могу внезапно вернуться домой точно в то же время, когда Джек не пришел на урок. Как бы мне не было трудно, я должна вытерпеть оставшиеся уроки и только после окончания учебного дня, уединившись в своей машине, я смогу позвонить Джеку. Нельзя не учесть, что если он убил Бака и полиция об этом знает, то наверняка, его прослушивают. Нужно будет говорить крайне строго. Для начала я спрошу, почему он не был сегодня в школе. Ничего больше. Звонок с подобным вопросом — лишь проявление ответственности учителя, ничего более. И никто не докажет, что это я дала ему мобильник.
Но Джек появился. Под глазами у него были синяки, как у человека, проведшего бессонную ночь, терзаясь неизвестностью. «Джек», — позвала я его из-за учительского стола. Меня встревожило, как жалко прозвучал мой голос, и как неуверенно я ожидала, что же скажет
Джек добрел до своего места в заднем ряду и сел, уставившись в пол с угрюмым видом. С этим обиженным видом, он некоторым образом походил на младшеклассника, и я позволила себе некоторое время полюбоваться на его сердитый вид. Он выглядел как ребенок, у которого отобрали игрушку. Его возмущенный вид был хорошим знаком — если бы он убил отца, то едва ли вообще добрался бы до автобуса этим утром, не говоря о том, что скорее всего, выглядел бы обеспокоенным, виноватым, стремящимся немедленно поговорить со мной наедине. Вместо этого он игнорировал меня. Он решил наказать меня за то, что я уступила Баку. В конце концов я поднялась и неторопливо подошла к его парте. «У меня тут эссе, которое ты сдал в конце прошлой четверти», — произнесла я. — «Можешь остаться после уроков чтобы мы обсудили его?» Он почти незаметно кивнул и снова уставился вниз с еще более хмурым видом, что должно было означать, что он не намерен смягчаться. Я была довольна и этим. Как только урок закончится, я сотру эту надутую мину с его лица.
Когда пятьдесят долгих минут подошли к концу и школьники, освобожденные звонком, разошлись, я выхватила из сумочки ключи и, заперев дверь, стала торопливо раздеваться. На мне был бюстгальтер в стиле французской горничной, — тот самый, что мне подарил на рождество Форд. «Джек», — сказала я, и голос прозвучал слишком официально, — «Мне очень жаль, что я не могла ответить тебе прошлой ночью. Мой муж на самом деле полицейский. Если бы он застал меня ночью, разговаривающей по телефону, неважно с кем, у него появились бы подозрения. У копов куча возможностей. Он бы стал следить за мной. Тогда я больше не смогла бы приходить к тебе. Не смогла бы встречаться с тобой в любом другом месте. Не смогла бы ничего». Я подошла к своему столу и стала освобождать его от всего что на нем было, оставив только маленькую настольную елочку.
Я постаралась повернуться к Джеку спиной, чтобы он мог видеть мои стринги, пока я говорю. Не важно, насколько он зол, разве может он отказаться от такого зрелища? Может ли любой гетеросексуальный 14-летний мальчик?
«Подумай, в каком положении мы могли оказаться, если бы я не сделала того, что сделала». Джек упрямо не желал менять выражение лица. Я поняла, что нужно разделить долю вины. «Между прочим, ты не оставил мне много вариантов», — заметила я. — «Сам сказал мне, что он ушел на несколько часов».
Брови Джека недоверчиво поползли вверх. «Так это моя вина, что ты с ним переспала? Я понятия не имел, что он придет так рано. Он всегда уходит на полдня, когда отвозит машину в ремонт».
Я слегка дала задний ход. «Я не виню тебя. Просто напоминаю, что ты думал, что у нас будет больше времени, чем оказалось».
Еще прежде, чем он начал говорить, я поняла, что просчиталась: он был слишком зол, чтобы чувствовать какое-либо раскаяние. «У тебя был с ним секс!» — воскликнул он. — «Ты спала с моим отцом. Ты даже не дала ему слова сказать». Джек стал расхаживать из стороны в сторону, и меня охватила нешуточная тревога. Сейчас не лучшее время, чтобы он так разволновался, да еще в школе. Одно случайное слово, брошенное каким-нибудь прыщавым ботаником в коридоре, и он сорвется. Потом, в кабинете директора, куда его приведут, ошеломленные его нетипичным поведением, он растеряется и выдаст все напрочь. «Может, он даже не думал ни о чем таком. Но ты стала вертеться перед ним. Ты сама хотела этого. Я слышал все, что было в спальне. Тебе нравилось это!» Джек направился к двери и я не стала ему препятствовать — все равно она заперта. Он несколько раз дернул ручку, и видя что она не поддается, раздраженно пнул дверь. «Выпусти меня». Он не повернулся ко мне, говоря это.