Шрифт:
Глава 1
Снова Франция
Селение Ладога большое по местным меркам. Торг богатый, на улицах народу полно. От озера, больше на море похожего, сыростью тянет и холодом. Днём ещё солнце пригревало, а по ночам вода в лужах покрывалась ледком.
Остановился Саша на постоялом дворе. Купеческие суда и обозы делали последние ходки. Если дожди пойдут, дороги развезёт. А ежели морозы рано придут, лёд на реках и озёрах встанет, тогда корабли на прикол, на берег, в судовые сараи.
С работой плохо, если только амбалом в порту мешки и тюки таскать или бочки по трапу катать. Однако Саша себя воином считал, да и на самом деле был им,
Насытившись, Саша баней занялся. После дальних поездок всегда так: смыть дорожную пыль охота, а с нею и воспоминания, коли неприятные были. Баню натопил, воды натаскал из колодца, согрел в котле. Пока вода грелась, зашёл в конюшню, лошадь огладил.
– Застоялась без хозяина. Ничего, завтра прогуляемся, кровь разгоним.
Морковку ей сунул, для лошади самое то, любят они. В бане котёл с горячей водой уже забулькал, паром исходит. Саша в избу, а на лавке уже чистое исподнее приготовлено, полотенце. И женщины суетятся, тоже в баню собираются. Баню приготовить – не женское дело, тяжело физически. Поднять ведром из колодца воды, в общей сложности литров двести-триста, перенести в баню, наполнить котёл, наколоть дров, протопить. Пока приготовишь, не раз вспотеешь. Зато благодать какая! После мыльни и парной кожа аж скрипит под пальцами, а после бани в предбаннике, когда разгорячён, прохладного кваса выпить. Спиртное после бани ни-ни! Сердце колотиться будет, для здоровья вредно. Да и не поступал так никто. Не первый раз он со своими женщинами в бане, а всё глаз отвести не может, обе по-своему хороши. И надо что-то предпринимать. Посидели в предбаннике, остыли, Саша и выдал:
– Любава, пойдёшь за меня замуж?
Место для предложения руки и сердца не самое подходящее, уж лучше бы за столом, за трапезой. Под настроение сказал, уж сколько знакомы, в опасных и трудных ситуациях были, когда люди лучше всего раскрываются.
Любава замерла, щёки румянцем вспыхнули, ушам своим поверить не может. Кивнула, давая согласие. И Авдотья, на пару минут застывшая в шоке, засуетилась:
– А что же мы здесь сидим? Радость-то какая! Давно пора. Одно плохо, приданого нет.
– Авдотья, окстись! Какое приданое, она же сирота! – остановил её Саша.
Прошли в избу. Пока Саша баню топил, женщины расстарались, кашу сварили и щи постные. Не ожидали его, потому без мясца. Зато хлеб вчера испечён, мягкий, духовитый, не зря говорят – хлеб всему голова. Любава в растерянности от предложения то улыбается, а то слёзы на глазах выступают. Для любой девушки первостатейное желание – выйти замуж. Муж и защитит, и накормит, а сироту всяк обидеть может. Авдотья женщина разумная, мудрая. Сразу быка за рога ухватила:
– Когда свадебку играть будем и венчаться?
Родителей у Любавы нет, сватов засылать не к кому.
– По мне – хоть завтра, – улыбнулся Саша.
– Э, так не годится. Приготовиться надо – одежду праздничную, стол накрыть, гостей созвать.
– И ещё скоморохов с гуслями и дудками, чтобы попеть-поплясать, – поддакнула Любава.
– Деньги на обновы дам, идите завтра на торг. А мне скажите, что к столу прикупить.
– Мяса, рыбы, вина да пива. Всё остальное сами сделаем.
А из гостей – только соседей приглашать. Не обзавелись ещё на новом месте друзьями. Саша рад бы видеть монаха Фотия, да далеко он ноне, во Владимире. Женщины после ужина судить-рядить стали, что купить, во что нарядиться. Тема на все времена вечная для женского пола. Девичник бы устроить, а подружками Любава не обзавелась ещё. Днём на работе у купца, за детьми его присматривает, а вечерами Авдотье помогает – за печью управляется да травы перебирает. Обе женщины не ленивы, да не скандальные, а ещё за Сашу держатся. Всё же Домострой – великое дело. А ещё немаловажно: видели Сашу в деле, знали – положиться можно, не подведёт и не бросит, каким муж славный быть должен.
Суеты много получилось, денег ушло изрядно. В церкви повенчались, кольца серебряные на пальцы одели, а потом свадебку играть. Соседей полтора десятка набралось, подарки принесли. Три дня, как положено, гуляли. Саша к концу третьего дня устал от множества посторонних в избе. Плохо, что не было родителей – ни его, ни невесты. А ноне не только у них, многие дети осиротели после нашествия Дюденя, так что уже не удивительно. Заместо мамы Авдотья на свадьбе распорядителем была. Саша нанял на несколько дней кухарок, его женщины и так с ног сбились. Получилось не хуже, чем у других.
За хлопотами зима настала, выпал первый снег, быстро стаял, грязь везде. Ночью грязь замерзала, днём оттаивала.
Александр несколько раз на лошади выезжал за город. По городским улицам не разгонишься, опасно, вдруг собьёшь кого-нибудь? За такое вира пострадавшему изрядная. А за городом раздолье, дороги пустынные, на телегах уже не везде проедешь, а на санях рано: снега нет, осенняя распутица. Саша работу присматривать начал, муж добрый в дом деньги приносить должен, не быть нахлебником. Да пока неудачно. Он воин, а охранники для обозов пока не нужны, не ходят обозы, купцы выжидают, пока снег ляжет. А другими профессиями Саша не владел. Печником или кузнецом учиться не один год, в подмастерьях ходить, прежде чем мастером станешь. Плотником избы рубить, так навык нужен, а кроме того, сельские работы кончились, деревенские на заработки в города подались, а топором они владеют отменно, да ещё артелями работают. Седмица – и изба готова.
Обидно Саше. Супружница Любава работает, Авдотья тоже, денгу в дом приносят. А он, здоровый молодой мужчина, получается, нахлебник. Женщины его не корили, изба и всё хозяйство его, Сашины деньги в запасе были. Бездействие угнетало, на нервы действовало. Чтобы занять себя, то саблю дамасской стали поточит, хотя клинок острый, как бритва. То за меч возьмётся. Смазать надо, чтобы не ржавел. Качество стали хорошее, но нержавеющих добавок тогда не было. Будешь за оружием ухаживать, так в приличном состоянии потомкам оно достанется. А забросишь – через несколько лет в ржавую труху превратится. Но что заметил – как возьмёт в руки оружие, с которым на Святой земле воевал, так сразу воспоминания нахлынут. И Акра, и рыцарь Огюст, умерший от ран практически на его руках и чей патент на рыцарство у него в пенале хранится в подвале. Желание сильное появилось снова рыцарем побыть, подышать воздухом Франции. Жаль, что шато де Бриан в Ла-Флеш продал, было бы где остановиться. Нет, продал и продал, чего жалеть? Вот один вопрос мучил сильно. Знал из истории, что орден тамплиеров разгромлен был королём Франции Филиппом IV при попустительстве папы Климента V, а может, и прямом участии.