Танцовщица “Веселой Мельницы”
Шрифт:
Служащие выходили из конторы, Жан, выйдя на улицу, поискал глазами Дельфоса и заметил его возле витрины табачной лавочки. Он курил сигарету с позолоченным кончиком.
— Ну как?
— Здесь уплачено!
Они пошли.
Они ощущали потребность чувствовать себя среди людей, в движущейся толпе.
— Зайдем в «Пеликан». Я был у своего дяди. В моем распоряжении было всего несколько секунд. Ну, я и запустил руку… Сам того не желая, взял слишком много…
— Сколько?
— Почти
Эта цифра испугала Шабо.
— Вот тебе триста франков для «малой кассы». Остальное мы разделим.
— Да нет же!..
Оба они говорили возбужденно, с той только разницей, что Дельфос настаивал почти угрожающе.
— Все нормально! Мы же всегда делим все пополам!
— Мне не нужны эти деньги.
— Мне тоже.
Они машинально посмотрели на каменный балкон одного дома. Это была меблированная комната, где жила Адель, танцовщица с «Веселой мельницы».
— Ты не проходил там!
— Я шел по улице По д'Ор. Двери были открыты, как обычно. Виктор и Жозеф подметали…
Жан так сжал пальцы обеих рук, что они хрустнули.
— Ты хорошо все видел сегодня ночью, правда?..
— Я уверен, что это был турок, — вздрогнув, отчеканил Дельфос.
— И сегодня на улице не было полиции?
— Никого! Все было нормально… Виктор увидел меня и закричал: «Добрый день!»
Они вошли в «Пеликан», сели за столик возле витрины, заказали английского пива. И тут же Жан заметил человека, сидевшего прямо напротив них.
— Не оборачивайся… Смотри в зеркало… Этой ночью он был в… Ты знаешь, что я хочу сказать…
— Вот этот здоровяк? Да, я узнаю его…
Это был клиент, вошедший последним в «Веселую мельницу», тот объемистый и могучий человек, который пил только пиво.
— Он, вероятно, не из Льежа.
— Курит французский табак. Осторожно! Он наблюдает за нами.
— Гарсон! — позвал Дельфос. — Сколько с нас? Кажется, мы были вам должны сорок два франка?
Он протянул ассигнацию в сто франков, так, чтобы официант мог заметить у него несколько таких же.
— Получите!
Они нигде не находили себе места. Посидев немного, вышли, и Шабо с беспокойством обернулся.
— Этот человек следит за нами… Во всяком случае, он идет сзади.
— Замолчи! Ты в конце концов меня напугаешь. Зачем ему следить за нами?
— Но турка-то, наверное, нашли… Или же он не был мертв…
— Ну, замолчи же! — проворчал Дельфос еще более резко.
Они молча прошли метров триста.
— Ты считаешь, что мы должны пойти туда сегодня вечером?
— Конечно! Это покажется подозрительным, если мы…
— Послушай! Может, Адель что-нибудь знает?
У Жана нервы были напряжены до предела. Он не знал, куда смотреть, что
— Если он перейдет Мёзу вслед за нами, значит, он за нами следит!
— Ты идешь домой?
— Придется… Мать обозлилась…
Жан был способен внезапно разрыдаться здесь, посреди улицы.
— Он идет по мосту… Видишь, он следит за нами!
— Замолчи!.. До вечера… Ну, вот я уже пришел…
— Рене!
— Что?
— Я не хочу держать при себе эти деньги… Послушай…
Но Дельфос, пожав плечами, закрыл за собой дверь.
Жан пошел дальше, поглядывая на отражение в стеклах витрины, чтобы проверить, продолжают ли за ним следить.
На пустынных улицах за Мёзой у него уже не осталось сомнений. И тут ноги под ним подкосились. Закружилась голова. Он чуть не остановился, но вместо этого пошел еще быстрее, как будто страх тащил его вперед.
Когда он пришел домой, мать спросила его:
— Что с тобой?
— Ничего…
— Ты страшно бледный… Просто зеленый…
И в бешенстве продолжала:
— Красиво, правда?.. В твоем возрасте доводить себя до такого состояния!.. Где ты опять болтался эту ночь?..
И в какой компании? Не понимаю, почему твой отец допускает это… Ну, давай, ешь…
— Я не хочу есть.
— Это еще почему?
— Послушай, оставь меня, мать… Мне нехорошо… Не знаю, что со мной…
Но острый взгляд мадам Шабо не смягчался. Это была маленькая женщина, сухая, нервная, которая сновала по дому с утра до вечера.
— Если ты болен, я позову врача.
— Нет! Ради Бога…
Шаги на лестнице. Сквозь застекленную дверь кухни показалась голова студента. Он постучал; выражение лица у него было встревоженное и недоверчивое.
— Вы знаете этого человека, который прогуливается по улице, мадам Шабо?
Он говорил с сильным славянским акцентом. Глаза его пылали. Малейший пустяк приводил его в ярость.
Он уже перешел обычный возраст студента. Но официально числился в университете, хотя никогда не ходил на лекции.
Знали, что он грузин, что у себя на родине он занимался политикой. Претендовал на дворянское происхождение.
— Какого человека, месье Богдановский?
— Подойдите сюда…
Он подозвал ее в столовую, окно которой выходило на улицу.
Жан не решался последовать за ними. Но в конце концов тоже пошел туда.
— Вот уже четверть часа, как он здесь расхаживает…
Я знаю таких людей!.. Это определенно кто-нибудь из полиции.
— Да нет же, — с оптимизмом возразила мадам Шабо. — Вам всюду чудится полиция! У него просто здесь назначено свидание.