Танцуй для меня
Шрифт:
Его томный и жадный взгляд темных глаз блуждает по моему телу, мысленно спускает лямки моего бюстгальтера, срывает верх комплекта и спускается ниже. Когда его внимание концентрируется на моих ногах, а именно на черных чулках, он приподнимает брови и сглатывает слюну, от чего его Адамово яблоко сексуально дергается.
— Ты можешь делать со мной все что угодно. Я буду податливой, обещаю, — я возвращаю Тимура на землю, заставляя поднять взгляд на мое лицо. — Но мне нужны деньги. Все деньги, которые я смогла бы заработать при посещении Розовых комнат.
Тимур делает
— Тогда тебе придется быть податливой долго.
— Буду. Сколько нужно.
Я дергаюсь, когда его жесткие ладони ложатся мне на талию, резко поднимают и сажают на его письменный стол. Ягодицы моментально обжигает холодом, и я невольно ёрзаю от неприятных ощущений. Дыхание сбивается, пульс начинает молотить в утроенном режиме. Я сама пришла к нему, сама предложила себя, так почему же меня так лихорадит изнутри?
Я теряю контроль, я теряю свою уверенность. Почему каждый раз, когда он оказывается рядом, моя броня с грохотом разваливается, и я остаюсь перед ним слабой и беззащитной? Чтобы хоть как-то вернуть себе былую уверенность, я решаю сама проявить инициативу.
Тяну к нему руки и, когда кончики пальцев касаются задней стороны его шеи, я притягиваю его голову к себе. Тимур, словно ждал этого момента, накидывается на мои губы. Они кажутся более горячими, чем в прошлый раз, а щетина, задевающая мой подбородок, ощущается непривычно. Поцелуй — обычный человеческий порыв, и он никак не связан с чувствами. Все просто: он хочет мое тело, мне нужны деньги. Это просто сделка.
Ладонь Тимура окольцовывает мое горло, заставляя рот распахнуться, язык проталкивается мне в рот. Живот резко скручивает, между ног становится влажно и горячо, с губ слетает непроизвольный всхлип. Тимур, как всегда, заставляет отступать, задыхаться, подчиняться вопреки ненависти приводит меня в состояние возбужденной эйфории.
Тимур опускает мою шею, резко дергает бюстгальтер вниз, от чего он срывается с лямок. Его ладонь обхватывает мою грудь, сжимает так сильно, что глазам становится влажно. Я не знаю почему мое тело отзывается на такую грубость: вместо того, чтобы воспротивиться ей, ярче зажигается.
Тимур разводит руками мои колени в сторону, еще больше раскрывая для него. В эту минуту, я почему-то чувствую себя еще больше обескураженной и уязвимой, даже несмотря на то, что совсем недавно он ласкал мою обнаженную грудь.
Я вздрагиваю, когда он тянется к моей промежности. Машинально стараюсь свести ноги, но его тело между ними не дает мне это сделать.
— Подожди… Мне нужно кое-что сказать…
Глава 13. Родинка на бедре
Он чуть отстраняется, но его жаркие ладони все еще продолжают сжимать мои бедра. Пальцы Тимура оттягиваю резинку чулок, и я уверена, что он еле себя сдерживает, чтобы не сорвать их с меня силой.
— Эта ночь ничего не изменит. Я всегда буду тебя ненавидеть, — в голове моя бравада звучала намного уверенней, но из-за сбившегося дыхания, некоторые слова мне удалось произнести
— Мне плевать, — Тимур сжимает руки на моих бедрах и притягивает меня к себе за ноги, от чего я одним рывком оказываюсь у края стола. — Можешь ненавидеть меня сколько угодно.
Тимур наклоняется к моему лицу и проводит большим пальцем по правой скуле. Место прикосновения начинает щипать от того, что именно там находился небольшой синяк, оставленный Даяном. Тимур хмурится и сводит густые темные брови к переносице.
— Помню, ты говорила, что я могу и не надеется, — негромко произносит Тимур и рвет правый чулок на моей ноге. По капроновой ткани к пальцам ползет несколько уродливых стрелок. Затем то же самое он проделывает со вторым чулком. — Теперь я рву на тебе чулки.
— Замолчи.
— Что такое, Адель? Не хочешь этого слышать? Хочу тебя расстроить, с этого момента я собираюсь видеть тебя голой и кричащей мое имя.
Я хочу что-то ответить, возразить, послать с черту этого засранца, но в этот момент Тимур тянется в своему ремню. Звуки сменяются один за другим: звон пряжки ремня, шорох расстегиваемой молнии, шелест фольги. Его член в приглушенном свете настольной лампы кажется по-настоящему огромным. С трудом оторвав взгляд от того, как Тимур растягивает латекс по себе, я поднимаю глаза и смотрю на него.
Я вздрагиваю, когда Тимур еще плотнее прижимает меня к себе и подстраивает под себя. Сейчас это случится. Сердце начинает грохотать так, что проламывает грудную клетку. Скользкий и твердый орган упирается мне во влагалище. Я дышу глубже, уговаривая себя не боятся. Ничего страшного не произойдет. Все через это проходили. Давление усиливается, становится нестерпимым, и в следующее мгновение живот окольцовывает резкая боль. Я взвизгиваю, скребу ногтями по дереву стола, щекам становится мокро и горячо.
— Надо было мне сказать, — произносит Тимур спустя паузу, он замирает и находит мои глаза. Но уже в следующую секунду следует новый толчок, более глубокий и резкий.
Движения Тимура разливаются по внутренностям горячей ноющей болью, стекает по ноге влажной горячей дорожкой. Я дала себе слово молчать все время, но это слишком больно, чтобы не стонать и не вскрикивать.
Ладонь Тимура ложится на мою грудь и давит на нее, заставляя меня откинуться и лечь спиной на холодную поверхность его письменного стола. Моя девственность его не остановила, и он продолжает двигаться, не меняя темпа, медленно и глубоко.
Не понимаю, как от секса можно получать удовольствие. Промежность жжет и тянет, его член ощущается раскаленной палкой. Неужели так будет всегда? Я должна стерпеть.
Проходит минута, две, кажется, словно целая вечность. Его движения меняются, становиться более прерывистыми и быстрыми. Боль тоже меняет свои оттенки: теперь вместо резких и простреливающих ощущений, я чувствую тупые и ноющие покалывания в промежности. Тимур обхватывает руками мою грудь, сжимает ее так сильно, что в голову выстреливает, окольцовывает мое горло, давит да гортань. От взвизгов и криков болит горло, я совершенно лишаюсь сил.