Танцуй!

Вишневский Сергей Викторович

— Победив?

— Или погибнув. Как только последний из рода старых императоров умрет — их муки закончатся.

— Но он ведь уже уничтожил сестер, так?

— Сестры были простыми девушками, которых никто не готовил к войне. Старшая сестра смогла убить его в последний момент и отправить на перерождение.

— А сейчас он сражается против отца или матери? — спросила Тук.

— Да.

— А почему они просто не дадут ему убить их?

— Оковы. Единственное, в чем современные светлые превзошли предков — оковы и путы, которые не разрушить никакой волей и

силой. Это называется «Молитва подчинения Норасфу». Они пишут ее на тонких лентах безумной длины и заматывают тело, превращая даже полубогов в послушные куклы.

— Зачем он строил темную цитадель? Он собирался захватить империю?

— Никто не знает, что у него в голове, но это одна из основных целей, — пожал плечами Хойсо. — Может хватит уже? Ему нужна помощь.

— Как нам помочь? — вышла вперед Тук.

— Мне нужно найти его и дополнительный контроль для прохода. Там, где он сейчас бьется — настоящий ад и магическая буря. Я просто не смогу удержать проход туда.

— Тук, тьма не моя стихия, но ты в положении и…

— Я помогу, — кивнула она.

***

Бой закончился так же неожиданно, как начался. Взрывы внезапно прекратились, а две тени покатились кубарем по поверхности болота. Через двадцать метров они остановились.

Роуль оказался сверху. Из глаз и рта упыря текла черна густая тьма, которой он щедро залил лицо своего отца. Несмотря на то, что оно светилось, тьма обтянула его, словно маску.

— Как ты, сынок? — произнесла черная маска.

Роуль закрыл рот и закусил губу. Боль от светящихся когтей, которые торчали в груди была нестерпимой, но темная сущность собрала волю в кулак и тихо прошептала:

— Прекрасно… Просто прекрасно. Со мной все хорошо, пап…

Черная маска расплылась в доброй улыбке и тихо произнесла:

— Ты знаешь, что делать.

Роуль оттолкнулся уцелевшей рукой и встал. Когти и руки противника остались на месте, вырвав из груди упыря грудину и сердце за ним. Из груди хлынула тьма, а упырь вскинул руку над головой и крикнул на староимперском диалекте:

— «БЕЗДНА РЯДОМ!»

В следующий миг раздался оглушительный взрыв, и с неба ударило невидимой силой. Земля впечаталась в них на несколько десятков метров, образуя гигантскую воронку. На дне этой воронки тут же появилась черная густая жижа, которая в одно мгновение облепила тело, замотанное в белоснежные ленточки с письменами. Эта же жижа начала жадно жрать плоть на ногах упыря, но тот никуда не торопился. Он ухватил за кисть руку отца, погружающегося в глубь, и в одно движение отделил ее от тела.

— У меня все хорошо, пап, — повторил Роуль, чувствуя как боль накрывает его с головой.

Роуль побрел по колено в черной кипящей жиже, от которой несло бездной. Он дошел до края воронки и начал карабкаться вниз, а когда смог выбраться, не стал никуда уходить. Он уселся и тупо уставился на воронку.

Упырь выглядел откровенно дерьмово.

Ноги превратились в две голые косточки и двигались исключительно на силе тьмы. Плоть давно потеряла значение и главным для

упыря стала сила, но сейчас он чувствовал неимоверную боль — единственное, что еще отделяло его от стихии. Левая рука по локоть отсутствовала. Из ее борубка на землю текла черная густая тьма. В груди, по центру, вместо грудины зиял огромный кратер. Сердца в нем не было.

Хойсо бежал по выжженному полю как сумасшедший. Он с перепуганым лицом перепрыгивал оплавленные булыжники, и с пыхтением оббегал огромные стеклянные пузыри. Местами перепрыгивал через ямы, которые образовались из-за испаренной воды. Ближе выйти из тьмы Хойсо не мог.

— Роуль! РОУЛЬ! Что произошло?!! — кричал он на ходу, направляясь к старому другу.

Упырь медленно обернулся, показав лицо.

Кожа на физиономии упыря пошла трещинами, в которых виднелась тьма. Часть клыков отсутствовала, а в глазах плескалась бездна.

— Роуль? — осторожно подошел к нему черт. — Что ты тут делаешь?

— Я? Я ем отца, — произнес Роуль и показал оторванную руку, на которой остались следы лент с письменами. — Я ем отца, Хойсо…

Черт сделал несколько шагов вперед и присел рядом со старым другом.

— Я ел северян… ел южан и островных торгашей… я ел гурзов и имперцев. Даже маронов и самого себя ел… а теперь вот… ем отца.

Роуль отвернулся и снова уставился в воронку, на дне которой плескалась и бурлила тьма. Он поднес руку к лицу, откусил плоть и принялся бездумно жевать.

— Какой он на вкус? — спросил Хойсо, так же уставившись в воронку.

— Горький и соленый, — дрогнувшим голосом произнес упырь.

Тьма в глазах задрожала и медленно и неохотно собралась в каплю на переносице.

— Как шоколад с соленым арахисом? — спросил черт.

— Нет. Как слезы в детстве…

Капли сорвались и, оставляя черные полосы, стекли по щекам ко рту, вокруг губ и собрались на подбородке.

Кап…

Черной кляксой капля разбилась о ленточку на остатках руки.

Темная сущность сидела на краю кратера, в основании которого кипела бездна, и плакала тьмой. Он проливал ее на остатки существа, когда-то его породившего.

По небу медленно и неторопливо перетекали перистые облака. Сквозь них спокойно проходило солнце, и было видно голубое небо.

Схватка двух стихий снова закончилась трагедией.

Сын поедал отца.

Плакал.

***

За столом в гостинной на первом этаже башни сидели ученики темных преподавателей.

Рус задумчиво вертел в руках гвозди, заставляя его раскаляться до бела и тут же остывать до такой степени, что тот покрывался инеем.

— Он так может и годами сидеть, — произнес пиромант, продолжая свои тренировки.

— Может, — кивнула Тук.

Девушка сидела в специально для нее изготовленном кресле. Девушка постоянно мучилась с болью в спине и не могла долго сидеть на стуле.

— Значит надо что-то делать, — заявил Грот.

— Может как следует шарахнуть по нему? — пожал плечами Бренд и заметив неодобрительные взгляды развел руками. — Что?