Танцуя на радуге
Шрифт:
Он знал, что говорит зло, но полагал, что в любви, как и на войне, все способы хороши.
Огромные глаза Лоретты, казалось, стали еще больше, когда она сказала:
— Как ты умен, Кристофер! Даже умнее, чем я считала.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Мне еще надо подумать, — негромко ответила Лоретта.
Кристофер встревожился:
— Послушай, Лоретта, ты не должна допускать никаких отступлений от приличий! Что бы я там ни сказал, ехать во Францию тебе никак нельзя. Разразится страшнейший
— Я не так глупа, чтобы допустить подобное, — медленно ответила Лоретта.
— Но тогда, что ты придумала? Скажи же! — умоляюще произнес Кристофер.
Она засмеялась, прежде чем ответить:
— Просто мысль, на которую меня навел ты, Кристофер. Мне стало гораздо легче после разговора с тобой, но теперь я должна вернуться домой.
— Нет! — возразил Кристофер. — Прокатимся по лесу. Ты обязана сделать это для меня, Лоретта, рассказав о том, что теперь не даст мне спать по ночам, — известие, что я тебя потеряю скорее рано, чем поздно.
Лоретта порывисто протянула ему руку.
— Совсем ты меня не потеряешь, Кристофер. Никогда! Что бы я ни сделала или ни стала бы делать, для тебя в моем сердце всегда останется место.
В глазах Кристофера появилось молящее выражение, а Лоретта опустила руку и повернула коня к лесу. Кристоферу оставалось только последовать за ней.
Тропа, такая узкая, что по ней рядом могли идти только две лошади, вывела их на вырубку. Тут они прежде часто спешивались, располагались на пнях и разговаривали.
Однако Лоретта догадывалась, что Кристофер расстроен, а потому, возможно, попытается ее поцеловать, и не придержала лошадь на вырубке, а углубилась в лес по ту ее сторону.
Они почти все время молчали. Кристоферу было довольно видеть ее рядом, как он ни страдал.
А Лоретта знала, какой удар ему нанесла, сообщив, что отец устраивает ее брак.
Впрочем, так или иначе, а это было неизбежным, но только онаполагала, что у нее еще есть много времени.
Кристофер играл в ее жизни очень большую роль. Ведь он был ее единственным наперсником, единственным другом, кому она могла доверять и говорить все, что ей приходило в голову.
Но влюблена в него она не была и знала, что ее чувство к нему никогда не преобразится в любовь.
Когда они наконец попрощались на опушке, она понимала, как он несчастен, и подумала, что поступила жестоко, рассказав ему о своей беде.
Но больше ей не к кому было обратиться, некому довериться.
— Я буду ждать тебя, Лоретта, завтра днем, — сказал Кристофер. — Но если почему-либо я понадоблюсь тебе раньше, пришли Бена с запиской. На него можно положиться. Он не разболтает.
— Думаю, и Бен, и все знают, что мы видимся, — ответила Лоретта. — Кроме, конечно, папы, а ему никто не смеет сказать!
— Надеюсь.
Кристофер предложил встретиться днем, потому что утром у него было много дел в поместье, и теперь он повторил:
— Так если я тебе понадоблюсь, пошли Бена, и я приеду сразу же, как смогу.
— Спасибо, Кристофер. И спасибо, что помог мне. Я уже не в таком отчаянии.
— Береги себя, Лоретта.
Любовь в его взгляде тронула ее, но, сказала она себе, каким бы отчаянным ни стало ее положение, представить себя женой Кристофера она все равно не может.
По дороге домой она вспоминала их разговор и вновь пришла к выводу: «Если маркиз не приедет познакомиться со мной, поехать придется мне».
Но, конечно, не под своим именем. Это было бы ошибкой.
Если бы ей только удалось увидеть его, понять, какой он человек, как ведет себя, тогда, если ее опасения оправдаются и он действительно дерзок, она пригрозит отцу, что убежит, если он попробует ее принудить.
Куда — этого она не знала, но, во всяком случае, если она исчезнет и они не смогут ее найти, то положение у них будет безвыходное.
И, конечно, если ей удастся спрятаться на несколько месяцев или хотя бы недель, ее отец уступит.
Пусть с ним было нелегко, и он кричал на нее, когда ему не удавалось сделать все по-своему, она знала, что после смерти матери стала самым главным в его жизни, что он любит ее по-настоящему.
«Я должна увидеть маркиза, — думала она. — Но как? Как?»
И тут, словно ее мольба была услышана, она вспомнила свою кузину Ингрид.
Лоретта всегда любила Ингрид, которая была на шесть лет старше нее и в семнадцать лет сделала, как все говорили, «блестящую партию».
Граф Уикский был на тридцать лет старше своей юной жены, но имел огромный вес в обществе и обладал несметным состоянием.
Теперь Лоретта подумала, что Ингрид даже не спросили, согласна ли она.
Ее толкнули к алтарю честолюбивые родители, пребывавшие в полном восторге, что их дочь, едва-едва расставшись с детской, заняла такое положение в высшем свете.
Ингрид, ничего не знавшая ни о мужчинах, ни о любви, оказалась замужем за очень скучным человеком с давно сложившимися привычками.
От нее ему нужен был только наследник его титула и еще — умение принимать его друзей, естественно, тоже много старше нее.
Год от года Ингрид, взрослея, становилась все красивее.
И ясно было, что рано или поздно она должна будет влюбиться.
И тогда она познакомилась на охоте с маркизом Голстонским.
А граф Уикский все чаще оставлял ее подолгу одну в своем большом загородном доме.
Он неделями гостил у друзей-охотников и уезжал в Лондон на юбилейные обеды полка, в котором когда-то служил.