Танцующая с Ауте. Трилогия
Шрифт:
Аррек, Аррек, как же мне сейчас не хватает твоего мерзейшего прагматизма.
Встала. Подошла к креслу главнокомандующего. Положила когтистую руку на спинку кресла.
Все замерли. Я знала, что видят сейчас оливулцы: тонкая высокомерная фигура, окутанная золотистым облаком крыльев. Золотые волосы, белейшая кожа. Глаза и имплантант, так ярко сверкающие многоцветьем, что затмевают даже отблески светящихся в воздухе голографических схем. И совершенно, до рези в глазах, нечеловеческое лицо. Красота настолько чуждая, что не способна породить ничего, кроме ужаса.
— Вы хотите сказать, лорд Сергарр, что эти отбросы общества собираются напасть на Оливулскую империю? Уничтожить моих подданных?
— Не вижу, кого еще они могли бы уничтожить в том направлении, торра, — голос Сергея был сух. Он прекрасно понимал мою игру, происходящее ему определенно не нравилось.
— В таком случае не вижу смысла продолжать эту глупую войну. Мое милосердие закончилось. Считайте, что имеете высочайшую санкцию для принятия адекватных мер.
Ну вот. Я и сказала. Сняла, так сказать, груз вины с исполнителей... Ауте, как рот хочется прополоскать...
Он не позволил себе сделать паузу. Время было слишком дорого.
— Антея, вы уверены?
— Вы здесь, чтобы определять тактику и стратегию, главнокомандующий. Чтобы решить, когда, при каких обстоятельствах, какое оружие будет наиболее подходящим. Ну так скажите мне, что сейчас не тот момент! Что можно сделать по-другому!
На этот раз пауза все-таки была. Он сжал кулаки. Расслабил. Снова сжал.
— Я здесь не для того, чтобы врать вам, Антея-тор.
Пальцы забегали по клавиатуре — отдавались приказы слишком важные, чтобы их можно было привести в исполнение простой мысленной командой. Пароли, пароли, проверки. Все.
Это произошло мгновенно. Шпионы, внедренные-таки Зимним, наконец получили приказ. Один-единственный. И выполнили его. На какую-то долю секунды щиты, прикрывавшие одну из крепостей, приподнялись. И внутрь были телепортированы полдюжины торпед.
Всего лишь.
Я закрыла глаза, погрузившись в безмолвие молитвы.
О Ауте, Милосердная, Вечная, услышь непутевых детей твоих. Защити их в милости твоей от самих себя. И прости их, о леди Бесконечность, ибо сами себя они простить уже не смогут...
Полдюжины нейерино-торпед. Не самое страшное оружие из арсенала Эль-онн. Оружие сдерживания, эффективное именно потому, что никто не решается его применить. Потому что защиты от него нет. Никакой, кроме разве что тех же пресловутых Вероятностных щитов... которые тоже тут помогают лишь частично. Оружие, специально созданное для уничтожения людей. Разрушающее нейронные связи в сознании, причем только в сознании разумного существа. Ни здания, ни техника не повреждались. Мечта военных.
Я была с ними. Через имплантант, через Эль, через разумы тех эль-ин, что были заперты сейчас в умирающей крепости за надежным заслоном своих заранее разработанных и подготовленных заклинаний. Лучшие из вене трудились над этой нашей защитой. О да, безупречно сработавшие сыны клана Нэшши были в безопасности, внимательно наблюдая и фиксируя смерть мужчин и женщин, которым не повезло оказаться не на той стороне. И передавая данные мне. Чтобы Хранительница, спланировавшая от начала и до конца это избиение, могла оценить результат, сделать аналитические выводы и учитывать их в будущих своих планах.
Мы пытались нацелить удар, изолируя некоторые из отсеков. Мы честно пытались ограничить зону поражения лишь необходимым минимумом: высший эшелон управления, боевые части. Кое-кто из особенно оголтелых генетиков. Достаточно разумные компьютерные схемы, которым никогда уже не стать Аметистовым Колибри. Ну и, разумеется, дарай-блоки. О, я вдоволь наигралась в Бога, решая, кому жить, а кому умереть! Составляя проклятый список и все время держа в уме, что чем большему числу смертных нужно будет обеспечить безопасность, тем больше риск для моих эль-ин, которые этим займутся.
— Леди Антея! — Сергей, встав на ноги, тряс меня за плечо, пытаясь привести в чувство. А я, вцепившись когтями в спинку его кресла, согнулась, точно от удара в солнечное сплетение, уже вслух повторяя древний речитатив. Почему-то на всеобщем койне, а не на емком языке эль-инских сен-образов.
— ...Леди Судьба, будь снисходительна к потерявшимся путникам на твоих перекрестках... Вечная, Юная, будь милосердна к детям твоим, ибо кто еще проявит к ним милосердие?..
— Антея!!! — Он вздернул меня в воздух, тряхнул так, что зубы клацнули, и это странным образом напомнило об Арреке.
Аррек. Мой консорт. Само его имя, казалось, принесло успокоение и странную силу. Холодную, циничную, исковерканную. Но силу.
Я сжала губы в тонкую линию, отстранилась от риани, движением ушей показывая, что его прикосновение мне неприятно. Пальцы все так же цеплялись за кресло, глаза все еще были закрыты, но я приходила в себя.
— Ауте Милосердная да простит нас. Только люди могли до такого додуматься... Даже с Оливулом было честнее. По крайней мере, там все было сделано лично, а не какой-то... торпедой. — Мой голос был холоден и тих, последнее слово звучало как изощреннейшее из всех оскорблений. — Уберите руки, арр-лорд.
Хватит. Хватит. Если бы я с самого начала этого не планировала, то не стала бы посылать Аррека за проклятым оружием. Кровавая Ведьма продемонстрировала достаточно вины и слабости, чтобы произвести впечатление на внимательно наблюдающих оливулцев. Заканчивай с дурацким представлением, девочка.
Мысли послушно изменились. По крайней мере, на этот раз не пришлось убивать детей. Уж это-то я могла себе позволить: приказать Нэшши окружить все «детские» и «жилые» отсеки в крепости защитными чарами. Погибли только зрелые особи. Только воины. Которые, между прочим, прекрасно знали, на что шли.
Да в Ауте всех смертных с их дурацкими правилами! «Оружие массового уничтожения» — это же надо было додуматься! Как они могут считать, что нажать на кнопку, убивая тысячи и тысячи, легче, чем самостоятельно перерезать противнику горло? Это... Это... Да я бы лучше по отдельности вызвала на дуэль каждого из идиотов-ристов, чем вот так, трусливо...
— Вызовите командование второй крепости. Лорд Сергарр, будьте так любезны взять на себя переговоры. — Вряд ли я сейчас была способна смотреть в глаза родным и близким только что убитых мною людей и, улыбаясь, требовать от них чего-то там.