Танцующая саламандра
Шрифт:
А потом, уже здесь, в подземелье, его физическим и ментальным восстановлением занялся его лечащий врач. А Ламин, торчавший там, упомянул о какой-то сыворотке…
Вот чем они его накачивали! Что заставляло его впитывать ложную информацию и блокировало собственные воспоминания!
Ну что же, теперь у них вряд ли получится вводить ему «травяной бодрящий коктейль, созданный по рецептуре предков». Так, кажется, Аскольд Викторович назвал сыворотку, когда подопечный заинтересовался ею.
Павел кивал проходящим мимо рептилоидам, отвечая на их приветствия, и больше всего на свете сейчас желал одного — не встретить
А главное — не встретить Ламина.
Потому что сейчас ему было бы очень трудно удержать свои мысли и эмоции внутри сознания. Там крутился бешеный торнадо, и Павлу требовалось время, чтобы утихомирить его, навести порядок, разложить все по местам, осмыслить и выработать правильную, естественную линию поведения.
Чтобы спасти отца.
Вселенная услышала его отчаянное желание и не послала навстречу никого из приятелей. Павлу удалось спокойно добраться до своей комнаты.
Впрочем, комнатой это помещение назвать было нельзя, оно больше напоминало отсек космического корабля, каким его изображают в кино.
Тесно, мало пространства, но все очень продуманно и эргономично. Даже душевая имелась. И санузел.
Вернее, санузелок.
Павел подбежал к столу и лихорадочно закопошился в его ящиках. Так, что же тут подойдет для задуманного? Чтобы надежно было, чтобы Атос донес, не потерял.
Ага. Скотч и степлер. Отлично!
Павел аккуратно отрезал тонкую полоску бумаги, написал на ней несколько слов, приклеил полоску на широкий скотч, завернул ее таким образом, что получился плотный прозрачный ошейник нужной длины, выкинул обрезки и, спрятав ошейник и степлер в карман, торопливо вышел.
На обратном пути тоже повезло — никого из знакомых. Правда, камеры видеонаблюдения фискально таращились на него стеклянными глазами, но мало ли зачем он решил вернуться! Забыл что-нибудь, предположим, в медблоке.
Судя по безмятежной позе кота, за это время никто из рептилий его не побеспокоил. Павел присел перед оживившимся питомцем, приладил на него ошейник, скрепил концы степлером и, подхватив Атоса на руки, поцеловал в покрытый шрамами лоб:
— Все, дружище, теперь иди. И поосторожнее там, письмо не потеряй!
Кот боднул любимого хозяина, гибко спрыгнул с рук и бесшумно скользнул в темноту тоннеля.
Глава 3
— Что-то ты долго восстанавливаешься, — Аскольд Викторович Ламин недовольно поморщился, наблюдая, как его помощник, Макс Шипунов, ковыляет по беговой дорожке.
Хотя сейчас ее следовало бы назвать ходовой дорожкой. Причем даже не для спортивной, бодренькой такой ходьбы с зазывно виляющим задом, а для пенсионерской, неспешной, размеренной.
Но даже такой ритм Макса очень утомлял, это было видно — он тяжело дышал и периодически кривился от боли, припадая на больную ногу все сильнее.
— Павел наш уже бодрым муфлоном скачет, а ты все никак! — Ламин слез с велотренажера и подошел поближе к помощнику, своей правой руке, так сказать.
Очень длинной, тощей и уродливой, с точки зрения человека, руке — безволосый череп Макса имел приплюснутую сверху форму, бровей и ресниц не имелось, глаза прятались довольно глубоко, губ почти не было. Нос был, но какой-то невразумительный, малозаметный.
Да и кожа гладкостью не отличалась, микрочешуйки делали ее больной и неприятной на вид.
Но Макс вовсе не был самым уродливым, среди рептилоидов он скорее считался красавчиком — самочки с удовольствием проводили с ним время.
А сам Макс был зациклен на представительницах человеческого прекрасного пола, и поэтому его маскировка была одной из лучших: несколько видов париков с разными прическами и цветом волос, разнообразные бородки, усики, брови и даже ресницы.
И результат, как правило, в целом получался неплохой. Уже не такой урод, как на самом деле, а вполне презентабельный и ухоженный мужчина. Костюмы, сшитые на заказ, и дорогая брендовая обувь, не говоря уже о таких мелочах, как часы, цепочки, зажимы для галстуков, перстни — в общем, помощник депутата Государственной думы Макс Шипунов пользовался успехом и у человеческих дам. Правда, определенного сорта дам, падких на внешние признаки достатка. И готовых не обращать внимания на неприятную, шероховатую на ощупь кожу любовника.
Сначала Макса вполне устраивали такие подружки, с ними было легко завязать отношения, но и так же легко расстаться — прощальный подарок мгновенно осушал слезы. Но постепенно ему захотелось чего-то большего, настоящих чувств, что ли. Чтобы его любили не за усыпанные бриллиантами часы и дорогую машину, а просто так. Причем без грима, вот такого, какой он есть.
Но об этом и речи быть не могло, Макс даже не пытался.
Пока не появился Павел. У которого была Моника. Не какая-нибудь дурнушка, имеющая, мягко говоря, сложности с выбором кавалеров, нет. Моника обладала внешностью кинозвезды: длинные каштановые волосы, большие карие глаза, точеная фигурка и — в качестве невиданного бонуса — умница, добрая, искренняя, чистая и нежная.
Немудрено, что на нее положил глаз душка Гизмо, он же Сигизмунд Кульчицкий, на тот момент считавшийся единственным сыном и наследником Венцеслава. Красавчик и баловень, завсегдатай светских тусовок. А на самом деле — жестокий садист и убийца.
Которого смог остановить только Павел, когда узнал, что именно Гизмо похитил его Монику…
Макс отчаянно, до темноты в глазах, завидовал этому обезьяньему выродку, над которым так трясся Ламин. Разумом Шипунов понимал, что этот выродок действительно символизирует угасшую было надежду расы на ассимиляцию, на сохранение. На то, что теперь рептилоиды не вымрут. Надо только досконально изучить родителей Павла, превратив их в подопытных животных. Поэкспериментировать с ними, провести ряд опытов с эмбрионами, созданными из их клеток, из яйцеклеток самки рептилоида, оплодотворенных биологическим материалом Венцеслава, и наоборот — яйцеклетки Магдалены и биоматериала рептилоида. Работы предстояло много, интересной и перспективной.
И изучение самого Павла, его невероятной способности к регенерации, намного превосходящей такую же у рептилий. И его ментальные способности, тоже внушающие уважение, если не трепет.
Сейчас, после того как Павлу с помощью специальных препаратов и гипноза вживили другую личность, он стал настоящим рептилоидом по духу, своим парнем. Ламин от счастья чуть ли не из штанов выпрыгивал, остальные рептилоиды тоже радовались и старались подружиться с Павлом, самки изо всех сил пытались соблазнить гибрида — он ведь был таким красивым, реально красивым!