Танцующая в огненном цветке
Шрифт:
– Но ты же рассказывала об отце! – вырвалось у Ильи. – И алименты приходили.
Слабая улыбка озарила лицо мамы.
– Конечно, у тебя был отец. И конечно, перечислял алименты. Слушай… Я жила в Петербурге, была молодой и глупой. В Империи нам вешали лапшу на уши насчет арийского происхождения русских. Я как последняя дура, записалась в программу по генетическому оздоровлению русской нации. Компьютер выбирал мужчину, по всем признакам отвечавшего арийскому типу. Обычно из-за пределов Империи, чтобы увеличить генетическое многообразие. Ну а мы, молодые девчонки, должны были спать с ними, чтобы рожать детей арийской крови. Так мы выполняли патриотический долг, и заодно нам обещали разные льготы. Вот так я
Мать закашлялась, грудь вздымалась и опускалась в попытках набрать больше воздуха. Да где же скорая?!. Но, справившись с хрипами, мама продолжала:
– Представь, как я изумилась, когда ко мне вдруг явился человек от госпожи Кэти Варламовой, она потом стала первым президентом Северной федерации. Оказалось, что «Пинегин» – это ее брат, Толуман Варламов. Ты должен был слышать о нем, он совладелец платинового рудника близ Усть-Неры и один из директоров концерна «Великая северная», очень богатый человек…
Она опять закашлялась, по щекам потекли слезы, Илья осторожно вытер их платком. Дальше она уже шептала, Илья склонился к ее губам.
– Слушай дальше. Хотя имперская полиция запретили мне звонить этому «Пинегину», они откуда-то узнали, что у меня родился мальчик. Этот человек сказал, что господин Толуман хочет признать ребенка, только чтобы я это не афишировала. Кажется, очень боялся расстроить жену. Мне предложили перебраться в Магадан, обещали квартиру и хорошую работу. Я подумала и согласилась, надоело прозябать в этом Питере. Уж не знаю, как они устроили мой переезд, из Империи сложно вырваться. Но я вдруг оказалась на борту частного самолета, а потом в Магадане. Меня устроили на работу в консорциум «Великая северная магистраль», концерна тогда еще не было. Там я познакомилась с твоим будущим отчимом… Илья, он хороший человек, всегда неплохо к тебе относился, а что больше любит своих дочерей, это естественно… Пару раз ко мне заезжала сама Кэти Варламова, очень эффектная женщина. Ты ей понравился. Смеялась над тем, что отец не осмеливается тебя видеть. Мы посекретничали, и ты так и остался Ильей Пинегиным. Но госпожа Кэти показала документ о признании отцовства, он должен храниться у юриста ее брата. Так что на самом деле ты Илья Толуманович Варламов, хотя об этом знают только твой отец, госпожа Кэти, юрист и я. Ну, и теперь ты. У тебя есть сестра, у нее красивое имя – Ассоль, и брат, кажется Николай. Надеюсь, ты увидишься с ними…
Она вскинулась, и с хрипом осела обратно.
– Слава Богу, я успела все рассказать!.. – донесся почти неразборчивый шепот.
Похоже, она потеряла сознание, но пульс продолжал слабо биться. Илья погладил все еще красивые темно-русые волосы:
– Держись, мама! Я люблю тебя.
Он все еще стоял на коленях, когда послышалась сирена «скорой»…
Он сидел в приемном покое больницы, и сначала в голове была звенящая пустота. Потом все же поползли мысли. Итак, тот, с собачьим лицом, прилетел в Магадан. Допрашивал маму. Бил болевыми разрядами, пока ее слабое сердце не выдержало. Что же это за сволочь, и что ему надо? Уж наверное не золотоносный участок…
Вышел доктор.
– Вы Илья Пинегин? К сожалению, ваша мать умерла. Мы ничего не смогли сделать.
Ему позволили взглянуть на маму – странно, лицо безмятежное, словно стряхнула с себя все заботы и прилегла отдохнуть.
На квартиру вернулся, как в тумане, а мама осталась – в морге. Позвонил отчиму, говорить мог с большим трудом. Хотел постелить себе на старом диване, где спал в детстве, но подушка вывалилась из рук. Он сел и запустил пальцы в волосы.
Отчего он такой недалекий? Разве трудно было догадаться, что раз не узнали об отце от него, то могут отправиться к матери? Надо было мчаться к ней, а он размечтался о Марине… Хоть сейчас думай, придурок!
Почему так важно, кто его отец – непонятно, но теперь этот… собаколицый все узнал. Не вернется ли, чтобы добить свою жертву? Может, сейчас летит обратно на Омолон?.. Нет, рассиживаться здесь нельзя. Надо в гараж, там переночует. Поди, отыщи его на окраинах Магадана, гараж не зарегистрирован.
Вернулся в гараж, лег на раскладную койку, но заснуть долго не мог. Мама… Только из-за нее оставался тут, а то давно рванул бы из этого постылого Магадана. Стороной прошла мысль: оказывается, его отец – один из самых известных и богатых людей в России, а тетка – первый президент Северной федерации. Ну и родня!..
Все-таки он заснул. И привиделся некий заснеженный берег: у темной воды стоит женщина в мехах и пристально глядит на него. Ярко-голубые глаза (рогна!), приятно округлое лицо, длинные черные волосы, обруч с самоцветным синим камнем на голове…
Он проснулся – оказалось, что ночь минула как мгновение.
Встал, умылся из канистры, и внезапно стало ясно, что делать. Необходимо найти и предупредить отца. Пусть никогда его не встречал, но некая опасность нависла над ними обоими. Суть ее непонятна, однако отец может знать больше, недаром о нем расспрашивал собаколицый… Он отыщет эту сволочь!
Действовать нужно быстро. Сегодня прилетает отчим, и устроит всё с мамой. А ему надо на прииск «Адыча» (все на Колыме знали о платиновом руднике). Если отца там и не будет, все равно должны сказать, как с ним связаться. Илья наспех поискал в инете, но, как и ожидал, в открытом доступе не было ни адреса, ни телефона. А на похороны еще успеет вернуться.
Все-таки пришлось сходить в баню и заодно подстричься, не дело являться в солидную фирму грязным и лохматым.
По прямой до рудника «Адыча» была почти тысяча километров, так что запланировал подзарядку в Усть-Нере. Трасса оживленная, управление воздушным движением автоматизировано, не то что в дебрях Омолона. Илья стал дальше рыться в инете, но информации об отце (никак не мог привыкнуть, что это Толуман Варламов) отыскалось до обидного мало. Участник двух Объединительных конгрессов, предлагали пост министра, но предпочел остаться в правлении концерна «Великая северная». О концерне и планах его дальнейшего развития было много. Вниз Илья почти не смотрел, сопки и речные долины давно надоели.
Глайдер пошел на посадку в Усть-Нере. Илья подключил его к колонке, и во время зарядки погулял по поселку. Не очень большой, хотя немало красивых коттеджей – наверное, живут работники платинового рудника. Постоял на привокзальной площади: скромный вокзал, а мимо как раз пронесся, серебристо мелькая вагонами, поезд Великой северной магистрали. Илья вздохнул: куда тот направляется, в Москву или Ордос? Сам-то почти нигде не бывал.
Вернулся на стоянку и опять вздохнул, когда расплачивался: золотишко, что вчера отобрали, пришлось бы кстати. Сам виноват, нечего было лезть в драку. Глядишь, и сумел бы вернуть.
Ладно, это все ерунда. И на лицензию уже наплевать. Мама убита, да и с ним, похоже, хотят расправиться. Почему?
Лёту до рудника оказалось полтора часа: такие же горы, только повыше, со снегом в цирках и на плоскогорьях. Когда показались строения рудника, диспетчер велел опуститься на огороженную стоянку и ждать охранника. Боятся за свою платину, что ли?
Илья посадил глайдер и подошел к воротам в ограде. Скоро подъехал охранник на «Ленд-Ровере». Илья только покачал головой, а охранник спросил неприветливо: