Танцующие в темноте
Шрифт:
— А что ты будешь делать, — спросил Шон, — если я захочу идти с тобой в любом случае?
— Я вызову полицию, — ответила она. Определенно, грубость на нем не срабатывала.
— Хм, и ты полагаешь, что полиция меня остановит?
— Не люди-копы, а вампиры, которые служат в силовых структурах.
— И после этого ты лишишься партнера, ты этого хочешь?
Это был сложный вопрос. Нет, она этого не хотела. И поскольку вампиры, которые хотели бы танцевать за деньги, были наперечет, она на довольно долгое время осталась бы без пары. А это означало бы, что она не смогла бы зарабатывать. А
— Это шантаж, — произнесла она.
— Называй это, как хочешь, — ответил он. — Я провожаю тебя домой.
Его острый нос дернулся в воздухе, когда он кивнул головой в нужном направлении.
Расстроенная и озадаченная, Ру снова закинула сумочку на плечо. Он сел вместе с ней в автобус, вышел возле ее дома, и за всю дорогу они не обменялись ни одним словом. Когда Ру поднялась на крыльцо, он дождался, пока она отомкнет дверь и исчезнет внутри. Он мог видеть, как она поднимается по лестнице подъезда, отошел в тень и дождался, пока не загорелся свет в ее окне на втором этаже.
После этой ночи он открыто провожал ее до дома каждый раз, не произнося ни слова. На четвертую ночь он поинтересовался, как у нее дела в университете. Она рассказала ему, что писала тест по геологии. На следующую ночь, когда он пожелал ей сладких снов, он улыбнулся. Уголки его твердого рта поднялись, и он стал похож на мальчишку.
На шестую ночь, когда Ру и Шон выходили из автобуса, его окликнула женщина. Когда женщина перешла через улицу, Ру узнала Хэйли, танцовщицу из «Черной Луны». Ру видела всех, кто работал в «Черной Луне», но старалась избегать их, что вампиров, что людей. Она могла принять как приятелей других танцоров «Голубой Луны». Но танцоры «Черной Луны» заставляли ее внутренне съеживаться.
— Привет, что вы вдвоем здесь делаете? — произнесла Хэйли. Ей было далеко за двадцать, у нее были кудрявые русые волосы и приятное круглое личико. Не ответить на ее доброжелательное приветствие было невозможно, даже Шон подарил ей столь редкую у него улыбку.
— Возвращаемся с тренировки, — ответил Шон, пока Ру молчала.
— А я была у мамы, — прощебетала Хейли. — Ей, вроде, получше.
Ру знала, что должна что-нибудь сказать, иначе покажется невозможной снобкой. «Может я и вправду сноб», — подумала она безрадостно.
— Твоя мама лежит в больнице?
— Да, в Ван Дайвер Хоум, через два квартала.
Ру пару раз проходила мимо и подумала, что это довольно мрачное место, особенно для пожилых родственников.
— Сочувствую, — сказала она.
— Она в крыле для больных Альцгеймером, — Хэйли отмахнулась от выражения сопереживания на лице Ру. — Если бы я не работала на Сильвию, не знаю, как бы мне удалось оплачивать счета.
— Ты работаешь и днем?
— Разумеется. Каждый день, и вечер, если не работаю у Сильвии. Я — официантка. Фактически, я возвращаюсь на работу. Я бегаю навестить маму в перерывах. Была рада видеть вас обоих.
Хэйли заспешила прочь, и ее высокие каблуки застучали по тротуару. Она свернула в «Биссонэ» — бар в соседнем квартале.
Ру и Шон возобновили свой недолгий путь к дому Ру.
— Она не святая, но и не так проста, как ты думаешь, — сказал Шон, когда они дошли до здания.
— Да, я это поняла, — поддавшись импульсу, она стремительно его обняла и быстро, не оглядываясь, взбежала по ступенькам.
Две недели спустя трое вампиров и трое человеческих женщин из «Голубой Луны» оказались в отдаленной, пустой комнате особняка Джаслоу. Конни Джаслоу не слишком беспокоилась о стыдливости танцоров, и потому выделила одну комнату для представителей обоего пола. В некотором смысле, миссис Джаслоу была права. Танцоры знали о теле все, тела были их инструментом, их работой. По крайней мере, там была смежная уборная, и женщины по очереди заходили туда, чтобы надеть свои костюмы и поправить парики, мужчины же обошлись и так.
Рик и Фил, пара вампиров, которые обычно работали вместе в «особой» части представлений «Черной Луны», отрабатывали жонглирование. Они должны были идти первыми. Они дружно рассмеялись (Фил вообще смеялся только тогда, когда был рядом с Риком), когда остались в одних набедренных повязках из цветов.
— По крайней мере, нам не нужно надевать парики, — сказал более высокий Рик, ухмыльнувшись в сторону танцоров.
— Мы выглядим, как толпа идиотов, — прямолинейно заявила Джулия. Она мотнула головой, и черный парик с волосами до плеч безупречно встал на место.
— Во всяком случае, нам хоть платят за то, что мы выглядим, как идиоты, — произнес Карл.
Водитель фургона, который их всех сюда привез, Денни Джеймс, зашел сказать Карлу, что стереосистема установлена, и можно начинать. Денни, огромный, мускулистый экс-боксер, работал на Сильвию неполный рабочий день. Мэган и Джулия говорили, что Денни и Сильвию связывают отношения, несколько более близкие, чем должны быть у работодателя и работника, к большому удивлению Ру. Бывший боксер с трудом увязывался с тем типом, который мог бы понравиться изысканной Сильвии, но, возможно, это было физическое влечение.
Обеспокоенная предстоящим выступлением, Ру начала растяжку. Она уже надела юбку, разрисованную тропическими растениями, которая завязывалась сбоку на манер саронга, и в тон ей трусики-бикини. Топик, где на зеленом фоне красовались тропические узоры, тоже был натянут. Парик до плеч раскачивался, пока она разминалась, и розовые искусственные цветы летали из стороны в сторону. Ее живот был однотонным, хвала Джулии и Мэган.
Карл принес диск с музыкой для их номера и отдал его распорядителю всего мероприятия — таинственной, невозмутимой маленькой женщине по имени Джен. По дороге в поместье Ру заметила, что вдоль обочины стояли высокие шесты с пылающими факелами. Обслуживающий персонал и официантки также были одеты в костюмы. Джен знала, как выдержать вечеринку в теме.
Ру мысленно повторила все выступление. Шон подошел и встал справа от нее. По дороге на выход вместе с Филом, Рик чмокнул ее в щеку на удачу, и Ру ответила ему счастливой улыбкой.
— Нервничаешь? — спросил Шон с заметным акцентом.
— Да, — призналась она. Голову выше, плечи расправить, грудь вперед, улыбку во все лицо, ручки держим красиво. — Ну, теперь я в порядке.
— Зачем ты это делаешь? Это какой-то способ… собраться?
— Это то, что говорила мне моя мама всякий раз, когда я выходила на сцену, с тех пор, когда мне исполнилось пять, и до двадцати.