Танцующий лакей
Шрифт:
— Это вы знаете от него? — спросил Харт.
— Я его еще не видел, но если вы действительно писали ему такие письма, думаю, вряд ли стоит скрывать.
— Да, я ему писал, не отрицаю, но раньше. А вот на этой дурацкой карточке я ничего не писал. Это чья-то провокация.
— Позвольте прямо спросить: вы испытывали неприязнь к Николасу Комплайну?
Харт усмехнулся:
— Более чем неприязнь. А кому понравится, когда какой-то хлыщ увивается за его женой?
— Он знал, что вы женаты?
— Нет.
— Почему вы ему не сказали?
— Жена была против.
— Здесь,
— Да. Один или два раза. Но примите во внимание: если бы я замышлял убийство, то, напротив, любезничал бы с ним, а не ругался.
Аллейн пожал плечами:
— Ну, это по-всякому бывает. — Он помолчал. — Вернемся к бассейну. Вы кого-нибудь встретили, когда шли туда из дома?
— Нет.
— Вы шли по тропинке, огибающей павильон?
— Да.
— И что происходило у бассейна?
— Братья Комплайны, мисс Уинн и мистер Ройал кричали и размахивали руками.
— Вы встретили кого-нибудь вчера вечером, когда поднимались к себе переодеться?
— Нет.
— Вы дотрагивались до медного Будды, который упал с двери на Николаса Комплайна?
Харт задумался.
— Вы знаете, да, я до него дотрагивался.
— Когда?
— Вечером, в день приезда. Мы поднимались к себе в комнаты. Я немного отстал, не хотелось идти вместе с Николасом. Мистер Ройал обратил мое внимание на Будду, спросил, нравится ли мне восточное искусство. И я, чтобы оправдать задержку, притворился заинтересованным и потрогал скульптуру. Комплайн это видел и отпустил остроту, что мы чем-то с Буддой похожи. Ну, в том смысле, что оба толстые. Он не упускал случая меня задеть. Так что я к фигуре прикасался.
— Теперь расскажите, пожалуйста, что вы делали вчера вечером. С того момента, как вошли в зеленый будуар, и до времени, когда поднялись по лестнице в последний раз.
Ответ Харта ничем не отличался от того, что было в записях Мэндрейка.
— Понимаете, мне просто невмоготу было идти с ними обедать. Неприятно чувствовать себя подозреваемым. И я пошел посидеть в эту комнату. А оттуда направился прямо к себе. Лакей меня видел.
— Вчера в течение дня вы заходили в курительную?
— Вряд ли. Там ведь стоит эта адская машина, приемник. Я терпеть не могу радио. Эти завывания, когда перестраиваются с одной станции на другую, шум помех. Если угодно, у меня радиофобия. Так что нет, вчера я в эту комнату не входил.
— Но до этого вы там бывали?
— Да, в первый вечер, когда хозяин пригласил нас поиграть в слова.
— Опишите ее, пожалуйста.
— Зачем?
— Вы уж извините, но мне так надо.
Харт нахмурился.
— Ну, там у двери в будуар стоит этот самый приемник. Еще там есть кожаные кресла. На стенах старые выцветшие фотографии. Над камином фото странно одетого старика с пойманной рыбой. Рядом удочка.
— Вы любите рыбную ловлю?
— Ни в коем случае.
Было видно, что доктор начал терять терпение.
— А какого цвета там стены?
— Цвет не помню. Знаю только, что они светлые.
— А ковер?
— Ковер?.. — Харт задумался. — Кажется, зеленый. Вернее, темно-зеленый. Еще там есть три двери. Ту, что ведет в будуар, Николас Комплайн запер, когда я возмутился по поводу громкости приемника.
— А что еще привлекло ваше внимание на стенах?
— На стенах? Ну, конечно, коллекция экзотического оружия. Мистер Ройал показывал нам его в пятницу вечером перед обедом. Рассказал, как его собирали. И даже…
— Что, доктор Харт?
— Я просто вспомнил, не думаю, что это имеет значение. Мистер Ройал снял со стены каменный топорик, оружие туземцев, не запомнил откуда. То ли из Полинезии, то ли из Новой Зеландии. Дал подержать. Интересная вещь.
— То есть вы прикасались и к Будде, и к топорику, — негромко заключил Аллейн. — Понятно.
Разговор с Хартом инспектор закончил без двадцати четыре. Доктор в очередной раз осмотрел больную и отметил ухудшение состояния. Еще выше поднялась температура, дыхание еле слышно. Вошедшую Херси доктор попросил предупредить Николаса о состоянии его матери, и она вышла. Харт, очевидно, ждал ухода Аллейна, убеждал его, что больная в сознание не придет, но инспектор остался. И постепенно доктор перестал его замечать.
За окнами по-прежнему лил дождь. Стоя у чуть приоткрытого окна, Аллейн ощущал на лице водяную пыль и прислушивался к прерывистому дыханию больной.
Открылась дверь, и в комнату вошли Херси с Николасом.
Инспектор обернулся. Высокий молодой человек в военной форме с рукой на перевязи медленно двигался к постели матери. Белокурый, усатый красавец, бледный, с остановившимся взглядом. Продолжая здоровой рукой теребить галстук, он сел на придвинутый Херси стул рядом с матерью. Леди Амблингтон вытащила из-под простыни безжизненную руку Сандры и положила рядом с рукой сына. Николас накрыл ее своей, и это касание, казалось, стало последней каплей. Он упал лицом на подушку и отчаянно зарычал. Несколько минут Аллейн слушал шум дождя, сопровождаемый порывами ветра, и на этом фоне затрудненное дыхание умирающей и тяжелые всхлипывания Николаса.
Затем дыхание замерло. Доктор подошел к постели, пощупал пульс Сандры и посмотрел на Херси. Она положила руку на плечо Николаса.
Аллейн выскользнул из комнаты, не дожидаясь, когда Комплайн поднимет голову. Выходя, он чуть не столкнулся у двери с Джонатаном. В этот момент Николас в комнате громко крикнул:
— Не смейте к ней прикасаться… уберите от нее руки! Это все из-за вас… из-за вас…
— Боже, — прошептал Джонатан, — что там еще делает этот Харт?
— Ничего особенного, — ответил Аллейн. — Просто констатирует смерть.
Глава 14
Опрос свидетелей
В пять часов наконец зазвонил телефон в библиотеке. Находящийся там Аллейн снял трубку. Звонили из Лондона, из Скотланд-Ярда. Его помощник Фокс вместе с дактилоскопистом и фотографом выехали в три часа и будут в Пенфелтоне в семь тридцать. Их встретят и доставят в поместье Хайфолд на полицейской машине.
— Рад слышать, — отозвался Аллейн. — А почему до сих пор не прибыли полицейские из Чиппинга? У меня здесь два трупа.