Танцы на цепях
Шрифт:
От нового приказа колени подогнулись и Безымянная упала так, что грудь Первородной удобно открылась для удара. Она только этого и ждала. Жаждала. Выла, скованная холодной плотью, но не мертвая.
Безымянная занесла клинок над головой, открыла рот в беззвучном крике, призыве о помощи, но именно сейчас удача отвернулась, оставив ее один на один с чудовищем. Острие дрожало, а в голове плясали безумные вихри.
Я жду!
Руки – окаменевшие и чужие. Они ударили с силой, вколачивая сталь в распластанное белое тело. Стилет вошел легко, будто
***
Под сапогами хлюпал мрак. Он везде, куда ни брось взгляд. Даже неясно, были ли стены вокруг, или чернота тянулась бесконечно, в неизвестность, откуда доносились тысячи шорохов.
Этот этаж вибрировал от силы. Ее вкус перекатывался по языку горькой сладостью, терпким хмелем. Каждая жилка скулила и дрожала, будто от прикосновения к жгучему пламени. Здесь можно было открыть дорогу куда угодно.
Даже на сам край мироздания.
Впереди замаячил свет. Неестественный и красноватый, будто светился глаз какого-то дикого животного. Ш’янт хотел ускорить шаг, броситься вперед, но увиденное заставило его замереть на месте. Руки сжались так, что когти высекли искры из стали перчаток.
Безымянная была распластана на черном возвышении. Приколота к нему, точно бабочка, сверкающей чернотой, принявшей облик женщины. Длинные волосы, влажные и блестящие, будто облитые маслом, стягивали запястья девчонки. Голова наклонена так, что пухлые губы касались сжатого рта. Красный росчерк языка скользил по влажному от слез лицу.
Какое прекрасное тело.
Голос звучал в голове, ни один мускул на лице твари не дрогнул, когда она повернулась и окинула Ш’янта презрительный взглядом. В черных провалах мерцали алые искры.
Длинные пальцы чуть надавили, заставив рот Безымянной открыться. Язык скользнул внутрь, выбивая из груди девчонки сдавленный всхлип.
Ш’янт швырнул меч точно в черное тело, но оружие отклонилось в сторону, не оставив на теле твари ни единой царапины. Щупальца темноты потянулись к нему со всех сторон. Впивались в запястья, лодыжки, били по коленям, в спину. Стало жарко и влажно, когда под руками растеклась алая вязкая кровь.
Его кровь.
Острые черные шипы врезались в плечи, заставляя упереться лбом в пол. В горле забурлил яростный вой, разошлась в стороны кожа, обнажая острые клыки зверя, открывая истинное лицо.
Морду чудовища, способного одним движением откусить человеку голову.
Извернувшись, Ш’янт взвыл, когда затрещали мускулы. Челюсти сомкнулись на пучке черноты и разорвали его, позволив сдвинуться вперед всего на шаг.
Но новые копья впились в тело, лишая возможности пошевелить даже пальцем. Оставляя ему зрение и способность дышать, но больше ничего.
– Ты в моем доме, Ш’янт, – голос Первородной обволакивал, – в прошлый раз ты был объят ненавистью, и это лишило тебя тела. И ты обречен повторять эту ошибку снова и снова.
Тьма вокруг завибрировала, закружилась и изогнулась, очерчивая контуры грандиозной арки, скрытой до этого от чужих глаз. Каменное строение отливало глубокой лазурью и золотом, вычерчивало по дуге странные символы, незнакомые иномирцу.
Исходящий от него холод мог заморозить кровь в жилах, выстудить саму душу.
Кровавое марево клубилось на другой стороне, призывно раскачивалось, тянулось к Первородной. Она же не отрывалась от Безымянной, медленно, по капле заменяя своим сознанием ее собственное.
Вспыхнула печать на груди. Вспыхнула так, что от боли тело прошило раскаленной иглой.
Ш’янт закрыл глаза, не в силах двинуться. Над головой Первородной зажглись кровавые огни, разбрасывая по темноте вязкие тени, одна из которых коснулась стального когтя.
Рванувшись вперед, на пределе сил, он провалился в мерцающий бесцветный мир.
***
Артумиранс вскочила так резко, что стул с грохотом опрокинулся. Виски сдавила острая боль, на пол полетела чернильница и окровавленное перо. Впившись ногтями в мякоть стола, она оставила на темном дереве глубокие борозды.
– Граци! – взвыла Артумиранс и осела на пол.
Змей едва не вышиб дверь, когда влетел в комнату. Подхватив обмякшее тело, он зашипел от боли, стоило острым ногтям сжать ткань рубашки, прочертив на коже кровавые полосы.
– Девочка, Граци!
Из глаз Артумиранс брызнули темные слезы. Тяжелые, маслянистые капли стекали по щекам и капали на грудь.
– Девочка..!
Ухватив змея за ворот рубашки, она почти коснулась его губ.
– Забери девочку!
Пол завибрировал, хлопнули ставни, и над городом прокатился странный гул. Будто раненный зверь завыл, готовый расколоть само небо над столицей.
Бросив взгляд в окно, Граци успел увидеть, как кровавая волна прокатилась над башней Беренганд, скручивая облака в тугие спирали.
***
В мире теней Безымянная больше не излучала золотистый блеск. Ее тело стало тусклым, будто жизненные силы медленно утекали во вне, забирая с собой ее душу, саму суть. Черная тварь нависла над ней, проникая в каждую клеточку, замещая собой ее мысли и память. Ш’янт едва ли чувствовал истерзанное тело, знал, что скоро мрак Первородной проникнет и на этот слой реальности. Достанет его, выдерет из тени, чтобы расправиться.
Оказавшись у возвышения, он сместился и замер. Точно под Первородной, которая неосмотрительно потеряла из виду незваного гостя, нависнув над обездвиженным телом. Ее сейчас вообще мало что интересовало. Слишком уж великая богиня полагалась на защиту комнаты.
Осталось только протянуть руку, прорывая тонкую ткань пространства между реальностями.
И ударить, что есть сил.
***
С плеч будто свалился тяжкий груз, воздух ворвался в легкие, и Безымянная закашлялась. Открыв глаза, она увидела ошарашенные глаза Первородной и мрак вокруг. Черные когти, вспоровшие грудь женщины, будто собирались вырвать ей сердце.