Танцы на Сансионе
Шрифт:
Звяк звяк дзиньк... В почти идеальной тишине тонко звенели колокольчики, отбивая такт, и так же молча Мишаль 'танцевал' с противниками, не давая им выйти за пределы некоего очерченного им самим периметра. Каким-то образом менестрель ухитрялся находиться сразу в нескольких местах, двигаясь настолько стремительно, что временами силуэт размазывался.
– Дядя Мишаль... такой смелый!
– заметила Светлена, заворожено, как и сестра, глядевшая на невиданное представление. Но потом сникла.- Но страшный.
– Я тоже хочу научиться так,- мечтательно сказала София.
Но в это время Галина опомнилась и повернулась, чтобы увести дочерей подальше от страшной картины. Каждый удар Мишаля находил цель, а ладонь, сложенная словно клинок, пронзала грудь противников как нож масло.
Так же как началось, внезапно все закончилось. Последний стремительный удар, и, стряхнув с пальцев кровь, Мишаль выдохнул. Галина вздрогнула, увидев взгляд мужчины- ни обычного скрытого лукавства, ни добродушия. Все чувства поглотила собой ледяная неумолимость смертного приговора. Такой Мишаль внезапно показался чуждым и далеким. Но императрица заставила себя не отступить. Покачав головой, клавирец двинулся в их сторону.
Светлена спряталась за спину матери, а София с восхищением смотрела на него.
– Я же сказал вам уходить!
– неожиданно резко сказал менестрель,- вы же видели, я не сдерживался.
– Мишаль, - Галина прикрыла ладонью губы, и даже София теперь выглядела вовсе не такой уж смелой.
– Дядя Мишаль?
– Они охотились за вами,- подойдя, Мишаль погладил Софию по голове, а Светлена спряталась от руки. Мужчина взглянул в глаза императрице. Она с трудом сдерживала себя, чтобы не смотреть на окровавленные ладони клавирца.
– Их интересовала ваша способность вызывать ветер.
– Но кто они?
– Галина попыталась взять себя в руки, Мишаль повернулся и подошел к мертвым, сделав знак Галине. Она поняла его правильно.
– Девочки, постойте здесь, вам нельзя смотреть на такие ужасы,- попросила она, заставив обоих встать к стене и отвернуться от страшной картины.
Все еще ожидая, что кто-то из нападавших уцелел, настороженно оглядываясь по сторонам, Галина подошла и присела на колено напротив Мишаля. Он исследовал одного из охотников.
Теперь Галина смогла получше рассмотреть его. Мишаль скинул капюшон со светлых волос мужчины. Приподняв веко мертвеца, он склонился ниже.
– Цвет волос... цвет глаз... оттенок кожи... носит белое и эта эмблема,- пальцы менестреля поддели медальон на груди незнакомца в виде двойной спирали, вьющегося от небольшого диска.
– Что это значит? Объясни,- на глубокую рваную рану, оставленную иксимером, нельзя было смотреть без содрогания, но Галина пыталась понять ход мыслей Мишаля и так же внимательно оглядела тело.
– Посмотри на меня,- менестрель постучал по лбу.
Галина вгляделась в лицо такого близкого ей человека: золотые волосы, словно впитали свет полуденного солнца, изумрудные глаза и слегка смуглая кожа.
– И что я должна понять?
– Это сцепленные гены - наш цвет волос и глаз всегда идут в связке, хотя только у октавианов этот отличительный фенотип наиболее ярко выражен. А теперь взгляни на него, видишь разницу?
Галина вновь посмотрела, куда ей указывал Мишаль. Оттенок волос и цвет кожи и правда были похожи, но не идентичны, а вот глаза...
– Глаза голубые,- сказала она.
– Вот именно, голубые. На Сансионе нет такого фенотипа. Ни в Габриэль, ни в Данамир не встретишь никого со светлыми волосами и иным цветом глаз, кроме зеленых. Светлые волосы возможны, хотя и крайне редко и в большинстве случаев это результат смешения крови клавирца и обычного человека, как это произошло со мной, или с Валентина.
– И что это значит?
– Не знаю
– Не знаешь?!
– Галина была потрясена. Впервые Мишаль чего-то не знал, он выглядел неуверенным, и это пугало куда больше
Она оглянулась на дочерей, те присели на корточки, и о чем-то жарко перешептывались.
– Меня беспокоит их одежда,- признался Мишаль.
– А что с ней не так?
– Я ведь рассказывал о культе витерции?
– Волне жизни?- попыталась припомнить Галина- Саллюций Тиррелин возглавляет ее, кажется.
– Да, и эти белые плащи и медальоны в точности копируют ту одежду, какую носят члены этого культа.
– Не может быть! Он же был первым помощником на Миллифьори!
– воскликнула Галина и тут же зажала себе рот.
– Но зачем Саллюцию понадобились девочки?
– В том то и дело, уверен, Тиррелин даже не подозревает о том, что произошло. Но расследование я все равно назначу.
– Тогда кто эти люди?
– Галина развела руками, ее уже тошнило от запаха крови. Хотелось поскорее покинуть это место и окунуться в ванную, чтобы смыть с себя весь этот страх, безумный страх за дочерей.- Неужели снова Клавир?
– спросила она.
– Не думаю, что это они. Но кто-то очень хочет, чтобы мы думали на клавирцев и витерцию одновременно. Хотя это два взаимоисключающих понятия, тех, кто послал сюда похитителей, это совершенно не смущало. Слишком много совпадений,- Мишаль потер подбородок, что-то прикидывая.
– В чем?
– Зонд, который подобрали данамирцы, необычные грозы,
загипнотизированные люди, теперь это нападение. Все указывает на один единственный факт.
– Что ты хочешь сказать?
– На Сансионе действует четвертый игрок. Кроме Габриэль, Данамир и Клавира кто-то еще крайне заинтересован в девочках и их способностях. Помните, что я сказал на собрании?
Галина помнила, она помнила очень хорошо, и от этих воспоминаний щемило сердце. Она поняла, что ее руки дрожат, лишь когда ладони Мишаля накрыли ее.
– Не волнуйтесь, я позабочусь обо всем. Но... Карильон становится опасным местом. Мы должны отправить девочек подальше от сюда.
Такого Галина не ожидала.
– Но куда? О Небо, куда мы можем их отослать?
– В другую цитадель,- спокойно ответил Мишаль.- В Анкар, к примеру.
Часть 4
По лазоревому небу лениво плыли перистые облака. Изредка подхватываемые внезапными порывами ветра, они закручивались в немыслимые спирали и тут же растворялись, проливаясь где-то во внутренних районах континента короткими ливнями. Солнечные лучи скользили по зубчатым стенам цитадели Анаук. Древняя каменная кладка соседствовала с современным пластиком и металлом. Свет проникал внутрь 'чаши', цепляясь за веретено центральной шахты и терялся где-то на средних уровнях. В полдень он достигнет самого нижнего уровня, но никогда не коснется той части цитадели, что находилась под землей.