Танцы с медведями
Шрифт:
Но что должно быть сделано, то должно быть сделано. Механические бесы, сами того не желая, дали ему оружие, с помощью которого он сотрет тварей с лица земли. Отец гораздо лучше него поймет, как применить «Распутин» с пользой. А от Аркадия требовалось лишь доставить снадобье по адресу.
Он расправил плечи и побрел вперед.
Когда Ирина нашла свою подругу, дух баронессы Лукойл-Газпром пребывал в еще худшем состоянии, чем ее перепачканная одежда и растрепанная прическа. Беглянка, обхватив голову руками, скорчилась на ступенях какого-то дряхлого дома, который явно нуждался в ремонте.
— Я безумно устала от политики и света, — произнесла она, не поднимая глаз, когда Ирина спрыгнула на землю из фаэтона баронессы и подбежала к приятельнице. — Я мечтаю удалиться в деревню, где мне никогда больше не придется иметь дела с людьми. Если бы только я могла жить в совершенном уединении, только я и дюжина-другая подруг. Никаких мужчин. Я полностью покончила с противоположным полом.
Ирина села рядом с Авдотьей и обняла ее за плечи.
— Тебя никто не осудит? Однако сомневаюсь, что твой муж одобрит эту затею.
— Никодим Григорьевич? Он будет счастлив. Я никогда никому об этом не рассказывала, драгоценная моя, но барон хотел, чтобы я делала… определенные вещи. И когда я соглашалась, он… Ладно. Наш брак можно считать неудачей.
Ирина изо всех сил постаралась выглядеть удивленной новостью, о которой давно судачил весь московский свет. К счастью, баронесса была слишком погружена в собственные горести, чтобы заметить сардонический изгиб Ирининых губ, когда та произнесла:
— Я в шоке. Ладно, не важно… Поедем ко мне, Дуняша, и я велю слугам искупать тебя. Потом я высушу тебя собственными руками и отведу в постельку, и ублажу тебя ртом. Я спою тебе колыбельную и посторожу, пока ты не заснешь.
— Милая, дорогая Иришка, — прошептала баронесса. — Что я сделала, чтобы заслужить от тебя такую любящую доброту?
— Ты и вправду не догадываешься?
— О чем?
— В юности я была помолвлена с бароном, а ты его у меня увела. Ты, конечно же, этого не забыла.
— Ой, Ирина Варварина! Мне безумно жаль! Тогда приключилось странное и романтическое лето, со всеми этими вечеринками и флиртом, и я почему-то убедила себя, что ты не возражаешь.
— Я и не возражала, — кивнула Ирина. — Мы должны были заключить брак по расчету. У барона имелись крупные сбережения, а у меня нет. Поэтому мои чувства к нему едва ли играли роль. Но я его боялась. Уверена, именно страх в первую очередь и будоражил мою душу. На самом деле я именно тебе обязана спасением от замужества, которое пугало меня. Даже если разрыв нашей с бароном помолвки и означал, что в результате я лишаюсь финансовой защищенности.
— Ой, Ирочка, пока я жива, ты ни в чем не будешь нуждаться. Все, что у меня есть, твое.
— Верно. Поэтому я твоя подруга.
Ирина говорила Авдотье подобные вещи полушутливым тоном, поскольку знала, что баронесса не понимает, насколько они близки к истине.
Аня Пепсиколова шла по улицам пылающего города, искренне восторгаясь пожарами и разрухой. Она испытывала самую головокружительную радость, какую только можно вообразить. Серый удушливый дым, плывущий повсюду, — великолепно! Пушечный грохот и рушащиеся здания — просто чудесно! Черные хлопья сажи, парящие в воздухе, — восхитительно! Она размахивала руками, как ребенок, притворяющийся птицей или бабочкой. Она была свободна и могла идти в любую сторону, в какую захочется. На восток, на запад, вверх, вниз — не важно. Все дороги хороши, когда никто тебя ничего не запрещает.
Она набрела на пожарную помпу, которую качали три громадных волосатых мужика. Они тушили дымящиеся угли какого-то дома. На крышке помпы застыла женщина такой ошеломляющей красоты, что изумленная Аня даже своим глазам не поверила и невольно остановилась.
Один из гориллообразных мужчин присел на корточки и ласково протянул собаке, которая сопровождала Аню, гротескно большую и толстую ладонь.
— Э-эй, какая славная зверюга. Твоя?
— Да, но будь поосторожней. Веру спасли от усыпления. Она с характером.
Вера взъерошилась и оскалилась, но огромный мужик не отпрянул и ободряюще поцокал языком. Чуть погодя псина смягчилась и позволила ему погладить себя по голове.
— Кто у нас хорошая девочка? — приговаривал он. — Ты хорошая. Ты. Да, ты.
— Мы разделили с ней пищу и теперь связаны, — объяснила Пепсиколова. Затем обратилась к красавице: — По-моему, вы очень счастливы.
Это было потрясающе — встретить кого-то такого же радостного, как и она сама. Все прочие в городе, на кого она натыкалась, казались до странности жутко мрачны.
— Ты права! Сегодня день моей свадьбы, и я праздную его, помогая спасать мою новую Родину. — Красотка изящно спрыгнула на землю и протянула Ане руку. — Меня зовут Нимфадора. Сокращенно Дора. А тебя?
— Анна Александровна Пепсиколова. И кто же счастливчик?
Дора указала на трех неандертальцев.
— Они — Энкиду, Гильгамеш и Рабле. Мы с сестрами написали их имена на полосках бумаги и вытянули каждая по три. Кроме Зоесофьи. Она прислала весточку, что уходит в политику, поэтому муж ей пока не нужен. Вот и хорошо, потому что так у нас у всех поровну.
Пепсиколова не поняла и половины услышанного.
— Трое мужей? — недоуменно повторила она. — И вы можете удовлетворить их всех?
— Поверь, сестренка, — застенчиво улыбнулся ближайший гигант, — может.
Дора счастливо взъерошила волосы свежеиспеченного супруга.
— Ах ты, увалень.
Внезапный язык пламени заставил ее крикнуть:
— Вон там! — И она поспешила прочь вместе с могучими консортами. [31]
А Пепсиколова с собакой отправились дальше бродить по замечательной, хотя и разрушенной, Москве.
31
Консорт (принц-консорт) — супруг правящей королевы, сам не являющийся монархом.
Поскольку Теремной дворец лежал в руинах и некоторые участки Кремля оставались в огне, Спецкомитет обороны собрался на заседание в знаменитом замоскворецком борделе. Барон Лукойл-Газпром уже руководил отсюда спасательными и противопожарными мероприятиями. Высокопоставленные представители старого и нового режимов, которые не погибли и не лишились дееспособности из-за сексуального истощения, столпились в гостиной. Число правящего класса сильно уменьшилось, и столь велика была нужда восстановить работающее правительство, что никто не тратил время на внутриполитическую борьбу. Это могло недельку подождать.