Танец гюрзы (Сборник)
Шрифт:
– Где он?
– К-кто? – прохрипел тот, корчась под стальной хваткой бывшего офицера спецназа ГРУ.
– Где Фокин, спрашиваю?! Куда его отвел этот… как его… Валентин?
– В эту… на втором этаже… рядом с этой… с бильярдной.
– Понятно. Шепелев там?
– Ага, – ответил тот и вдруг попытался приподняться и сбросить с себя Владимира.
Но не тут-то было.
На глазах обомлевших собратьев по несчастью Свиридов досадливо крякнул и дважды так приложил самонадеянного типа ошеломляющими прямыми ударами в голову, что охраннику ничего не оставалось, кроме как рухнуть
– Теперь можно и погулять, – пробормотал Свиридов и, взяв из обмякшей ладони здоровяка ключи, проскользнул в дверной проем. На самом пороге остановился и под глухой ропот присутствующих, которые подумали, что их сейчас выпустят, приложил к губам указательный палец.
– Тихо. Прошу не шуметь, граждане. Идет заседание…
Казалось, огромный дом вымер, ни звука, ни шороха. Застывшие фигуры охранников у дверей тех из комнат, где находились получившие статус пленников гости ныне покойного Валерия Маркова. Глухие вздохи раскачивающихся за окном деревьев. Троекратный бой часов где-то там, наверху.
Три часа ночи…
– «Никого не будет в до-оме… кроме сумерек. Один зи-и-имний день в сквозном проеме незадернутых гарди-ин», – в лучших традициях вокальной школы Афанасия Фокина прогнусавил себе под нос Свиридов. – Вот это и называется: вымерли, как мамонты… А это что? Стоп!
Он прижался к стене, а потом медленно проскользнул за тяжелую портьеру, которые были развешаны по всему дому, включая коридоры, везде, где были мало-мальские окна.
Послышались приближающиеся шаги и приглушенный говор нескольких людей. Вероятно, их было не меньше трех, а то и четверо-пятеро.
– Я не во всем понимаю тебя, Януарий Николаич, – проговорил сочный, чуть дребезжащий баритон, который мог принадлежать только одному человеку – Кириллу Глебовичу Маркелову. – Почему ты не хочешь свалить отсюда прямо сейчас? Подписывать мне договор уже не с кем, так что никакого личного интереса у меня нет. Поспать же можно и в машине.
– Что бы вы понимали в колбасных обрезках, – отозвался второй голос, суховатый, сдержанный, как-то особенно веско чеканящий каждую фразу. – Мы должны оставаться здесь до прибытия ментов. Я их вызову ближе к утру.
– Как же ты собираешься им объяснить, почему вызвал их только утром, хотя взрыв произошел поздно вечером… ночью? А?
Шепелев что-то ответил, но Свиридов не расслышал – собеседники удалились на достаточно приличное расстояние.
Удостоверившись, что в коридоре нет никого, кроме него и мирно дремлющего охранника на низеньком диванчике у самых дверей соседней с бильярдной комнаты – именно туда, по словам незаслуженно пострадавшего от Владимира парня, повели Фокина, – Свиридов вышел из-за портьеры и бесшумным кошачьим шагом двинулся по коридору.
Подойдя к уткнувшемуся носом в собственную грудь охраннику, присел рядом с ним на диванчик и задушевно спросил:
– Але, гараж… земляк, а не в этой ли комнате дают в кредит средним и мелким оптом хороших п..дюлей?
– А… что? – дернулся
Тот, не пикнув, откинулся назад и, ткнувшись затылком в спинку дивана, сполз вниз.
В этот момент из-за поворота вышел еще один человек. В нем Свиридов узнал одного из двух, по всей видимости, офицеров ФСБ, сопровождавших Шепелева и Маркелова.
Свиридов, пригнувшись, спрятался за тушу охранника. К счастью для него, вырубленный им парень худобой не страдал…
– Эй, как тебя там, – окликнул охранника гэбэшник. – Никак, ты вздумал дрыхнуть? Даже поссать нельзя сходить… тут же в отвал шмякается… работничек.
Тот, разумеется, не ответил.
Тогда господин из ФСБ подошел ближе и вознамерился было потрясти «задремавшего» охранника за плечо, но тут же перед его глазами возник молодой человек, которого он видел сегодня сначала за праздничным столом, а потом в бассейне в обществе едва прикрытых девиц… Подручный Януария полез в кобуру за табельным пистолетом…
Но не успел: молодой человек, еще недавно казавшийся ему ленивым и изнеженным, оказался несравненно быстрее его.
Неуловимый удар уложил офицера прямо на неподвижное тело охранника из «секьюрити» покойного Валерия Леонидовича Маркова.
– Второй уровень прошли, – резюмировал Владимир, оценивая взглядом результат своей короткой, но такой плодотворной деятельности. – Тупость какая…
После этого он осмотрел замок и, убедившись в том, что он заперт, пробормотал под нос:
– Жалко, не с кем поспорить, что я открою это чудо механики булавкой или скрепкой за пять секунд. М-м-м… за шесть. – И потянул на себя в самом деле открытую дверь.– М-да… теряю форму. …Он сразу же различил два неподвижных темных силуэта и в одном тут же узнал – по громадным размерам – отца Велимира. Чуть поодаль виднелся другой силуэт – женский.
Алька!
Свиридов бросился к Афанасию и, прощупав пульс, убедился, что тот жив и даже сохранил прекрасный сон. Потом он поднял с пола Алису и положил ее на диван.
Отняв руку от ее головы, он увидел, что пальцы перепачканы в чем-то темном. Кровь…
…Пульс прощупывался слабо, и Свиридов понял, что должен зажечь свет. Иначе ему не удастся хорошенько осмотреть ее и понять характер поражения.
Возможно, придется искать лекарства.
Придется пренебречь опасностью обнаружения. Он проверил позаимствованный у охранника автомат, удостоверился, что налицо полная обойма, и, крепко стиснув зубы, щелкнул выключателем…
– Что это такое?
Маркелов поднял голову. В дремотном тумане на него наплыло встревоженное лицо Януария Николаевича, а в уши ворвался сухой ядовитый голос:
– Что это такое?
– А… это… это часы, Януарий Николаевич, – машинально ответил Маркелов, ничего не понимая. – Уже почти четыре… у-у… четыре. А-а… уфф… вы же пошли в этот подземный бункер. Мне можно поспать… Что теперь-то мешает мне это сделать?
– В помещении, где мы оставили Смоленцеву и Фокина, горит свет.