Танец на лезвии бритвы
Шрифт:
— Чо вылупился, оковалок? — Череп дыхнул перегаром — Думаешь, фуфло капроновое? Настоящие.
Лучше бы он этого не говорил. Васин кулак вонзился ему в переносицу, и он рухнул как подкошенный. Второй шарахнул бутылкой о стену и ткнул меня в живот — я еле успел прикрыться папкой с бумагами. Вася развернулся и лягнул его в коленку. Парень выронил «розу» и скорчился. Я хотел добавить ему по сусалам, но вовремя заметил, что остальные перешли от безмолвного созерцания к боевым действиям. Какая то сука засветила мне бутылкой в голову. Схватился рукой — горячее, липкое — кровь. Ещё одна разлетелась рядом, осыпав клочьями пены и осколками. Застонал Вася — ему попали в солнечное сплетение.
— Давай, рвём, — заорал я и, схватив его за руку, потащил за собой.
Мы шли быстрым шагом. Преследователи не отставали. Неожиданно из проулка вымахнули ещё несколько человек. После короткой борьбы нас скрутили и куда то поволокли, туго затянув рты банданами — мы могли только мычать.
Приволокли в какой то двор. Там нас уже ждали.
— Ладно, ребята. Идите, отдыхайте. Мы с этими козлами разберёмся. Нате — похмелитесь.
Металлюги, радостно возопив: "Больше трэша, водки и угара" с топотом удалились.
— Урод ебаный! — Череп пнул Васю ногой в живот.
— Не спеши. Времени хватает.
Голос говорившего показался мне знакомым. Я угрюмо посмотрел ему в глаза. Хрена лысого! Ребята продуманные. На головах капюшоны, нижняя часть лица обвязана банданой. Все крепкие, накачанные. Это не пьяные, еле стоящие на ногах неформалы. Это спецы. У меня засосало под ложечкой.
— Я думаю, ему это понравится, — говоривший переглянулся с парнями. Те стали приближаться.
Я зарычал как можно более устрашающе и прижался спиной к стене. Василий стал рядом.
Ребята оказались резкими. Я получил хороший хук слева. Рот наполнился кровью. В глазах потемнело. Машинально я отбил следующий удар и тут неподалёку грохнуло так, что в ушах заложило. Я отвлёкся и услышал звон разлетающейся бутылки. Ноги подкосились, и я упал на пахнущий мочой асфальт
— Ёбанный в живот Христос!
Кто-то ахнул.
— Всё, — пиздец! — взвизгнул Череп.
— Заткнись, придурок. Мотаем отсюда!
Череп приподнял меня за воротник куртки.
— Ты, гнида!
— Кончил?!
— Хуёво пизданул — дышит. Тащим?
— Ну, их в пизду. Пусть валяются.
— Да ты что! А менты?
— Идём, сказал.
Издали послышался вой сирен.
Ромуальд видимо знал, что говорит. То, что это был он я не сомневался — его манеру лаять я запомнил очень хорошо.
Нас подобрали. Немного подлечили и в Централку. По подозрению в убийстве гражданина Любомудрова Виктора Павловича, известного целителя и экстрасенса. Централка, ночи полные огня…
Но кончилось всё хорошо. Следствие показало, а адвокат убедил, что это был несчастный случай. Дело закрыли.
Мы вышли в день. Ещё стояло бабье лето.
— Красота! — Вася раскинул руки — Только после камеры понимаешь цену свободы. Ты не знаешь, сегодня церкви работают?
— Церкви? Не знаю… А что ты хотел? Свечку поставить за упокой этой… — я еле сдержался — вспомнил: о покойниках или ничего, или хорошее.
— Суд Божий вершится руками человеческими… — Василий потянулся, — Исповедаться я хочу, Санька. Душе тяжело. Давит… Ты сейчас оставь меня одного. Извини, там, на киче я только об этом и мечтал.
— Да ладно. Чего уж там. Свидимся.
Ноябрь
Глава 1. Пустой визит
Электричка медленно ползла к Брасе. В начинающих густеть сумерках проплывало Лесное кладбище. Мерцали свечи. Как же я не заметил… Сегодня на всех кладбищах Риги горели свечи — целое море огоньков. Господи, храни нас всех. И тех, кто верит в тебя, и тех, кто боится тебя, и нас, выросших в безотцовщине.
На Брасе захотелось выйти, позвонить. И, дождавшись её голоса, просто стоять и слушать, неважно что. Пока размышлял, пока взвешивал все «за» и «против» двери закрылись. Можно было выйти и на Земитани, ещё недавно называвшейся Ошкалны. Не вышел.
На центральной поезд, выждав положенное время и подобрав всех спешащих в город-курорт, медленно тронулся. В густом, как садовый вар, небе величаво светились цифры. Я перевёл взгляд с башни вниз. Проплыли улицы, полные жуков-автомобилей, кремовых коробок автобусов и, похожих на сигаретные блоки фур, тяжело влекомых усталыми тягачами. Замелькали тени ферм — поезд въехал на мост.
Плыли огоньки. Словно множество свечей в маленьких лодочках покачивались на чёрной реке и уносились невидимыми её струями в чернильную даль. И вдруг всё исчезло. И только город безмятежно смотрелся в Даугаву как в зеркало — город, сотканный из света.
Навестить Ваську я смог лишь месяц спустя. Мастерская оказалась заперта. Зашёл в котельную. Скрытый сапогами, похожий на гнома, кочегар добросовестно исполнял закон Архимеда. На столе валялись мятая пачка «Примы» и рыбьи кости, посреди стояла сковородка с остатками картошки. Я кашлянул. Сапоги пошевелились. Из-под мохнатой брови сверкнул недовольный глаз.
— Э-э. Добрый день. Вы не знаете, где мне найти сантехника?
Гном, кряхтя, дотянулся до пачки, потряс — результат ноль.
— Угощайтесь.
Старичок заскорузлыми пальцами принял сигарету и, почесав затылок, сказал — Та он того. Уволился, стало быть.
— И давно?
— Да уже, почитай неделя назад. Да вы того, дома его посмотрите.
— Спрашивал. Хозяин говорит — подхватился, вещи и те частью пооставлял. Вроде как не нужны.
Мы вышли, постояли, покурили. Я извинился за беспокойство и направился к проходной.
— Эй, пуйка, погодь.
— Что, ещё сигаретку?
— Эт тоже можно. Я тута вспомнил кое-чего.