Танец на осколках души
Шрифт:
— Привет, Милена! Скучаешь без меня? — спросил кто-то.
Я перестала раскачиваться и огляделась в поиске того, кто нарушил моё одиночество (бестелесный голос не в счёт). Передо мной, ухмыляясь, стоял Аббадон. Несколько секунд я не могла понять, кто это и что происходит. Но, когда демон подошёл к кровати и протянул ко мне свою руку… В моём мозгу вспышкой вспыхнули воспоминания о том, что произошло на балу Люцифера и кто в этом участвовал. Я отшатнулась от мужчины, закричала. Я пришла в состояние бесконтрольной истерики и страха. Я была готова на всё, лишь бы, демон
Я почувствовала, как меня кто-то обнял. Чьи-то нежные тонкие руки, явно не принадлежащие Аббадону, коснулись моего лица, провели по волосам.
— Тише, Милена, тише, — сказал, успокаивающе, женский голос. — Аббадона здесь нет — это была, всего лишь, иллюзия. Прости, но ты не оставила мне другого выбора. Ты не хотела приходить в себя, поэтому мне пришлось использовать столь жестокий способ, чтобы ты очнулась.
Я открыла глаза и никого не увидела. Ни Аббадона, ни успокаивающих и обнимающих меня рук.
— Аббадон… его, правда, здесь нет? — всё ещё дрожащим, от страха, голосом спросила я.
— Правда. Его здесь нет и не было.
— А кто ты?
— Я же тебе говорила, что ты можешь считать меня своим воображаемым другом.
— Друзья (пусть и воображаемые) так не поступают! Они не пугают!
— Да нет, Милена. Как раз так они и поступают, если не находят другой возможности помочь. Тебе же это помогло? Или тебе, до сих пор, всё безразлично? Если это так, то давай я избавлю тебя от твоей ноши? — невидимая рука дотронулась до моего живота.
— Нет, не смей! — крикнула я, отталкивая невидимые руки.
— Ну, вот. Теперь вижу, что, точно, пришла в себя, — сказали удовлетворённо. — Я уже испугалась, что мне тебя уже не вернуть. Может, гибкая психика тебе досталась от отца-демона? Ведь, была бы чистокровным человеком, тебя бы уже везли в дом, с мягкими стенами.
— Если бы я была чистокровным человеком, меня бы уже везли на кладбище, — заметила я.
— Печально, но верно. Человек бы такую потерю крови не пережил.
— Замечательно! Значит, меня можно мучить сколько угодно, ведь я, всё равно, не сдохну! — с горьким сарказмом произнесла я. — Так, кто ты? Меня не устраивает ответ — воображаемый друг. Конечно, только если я, окончательно, не сошла с ума и ты, не на самом деле, плод моего больного воображения.
— Хорошо. Тогда, закрой глаза.
Я закрыла глаза, а когда открыла… я была на солнечном летнем лугу. Пели птицы, светило солнце… Полная противоположность тому, что творилось в мире демонов. А прямо передо мной сидел белый дракон. Не уступая золотому дракону — Килгару — в размерах, белый был… изящнее, что ли. Тоньше. Более узкая, почти лисья, морда; длинная гибкая шея; сверкающие расплавленным серебром глаза с кошачьими зрачками… Если бы я была в нормальном состоянии, я бы замерла от восхищения, лицезря такую красоту. Сейчас же… Сил хватило только на то, чтобы окинуть дракона равнодушным взглядом и спросить:
— И что это значит?
— Ты бы, хоть, удивилась для приличия, — со вздохом, сказал дракон… точнее, дракониха.
— Я уже ничему не удивляюсь в своей жизни. Устала удивляться. Говори, что тебе нужно от меня?
— Я только хочу, чтобы ты вспомнила, Милена. Я хочу, чтобы ты вспомнила мою сестру — Адалиссу.
— Кого я должна вспомнить? — не поняла я. — Адалиссу? Я не знаю никого с таким именем. И с чего, вдруг, я должна знать твою сестру?
— Вы с ней были единым целым. Да и сейчас им являетесь. Но, если ты не сможешь её вспомнить, я никогда не смогу с ней встретиться. Милена, пожалуйста… Я знаю, что вспомнить будет трудно. Но, я тебя прошу, хотя бы, попытаться.
— Я ничего не понимаю и понимать не хочу, — покачала я головой. — Имя — Адалисса — мне неизвестно и вспоминать мне нечего.
— Милена…
— Да кто ты, вообще, такая?! — в одну секунду спокойствие, как рукой, сняло. — Заявляешься в мою жизнь, говоришь странные слова и просишь меня кого-то там вспомнить! Скажи-ка мне — почему?! Почему я, вообще, должна выслушивать просьбы какой-то белой драконихи?!
— Я — не дракон.
— А кто же ты тогда?! Ящерица-переросток?! Ты себя в зеркало видела?!
— Я — не дракон, — повторило чешуйчатое. — В таком облике перед тобой проще появиться, так как с драконами ты связана кровью. А свой настоящий вид я принять не могу — у меня на это нет ни сил, ни возможности. Меня зовут Дайона.
— Мне совершенно наплевать, как тебя зовут! — резко ответила я. — Я не хочу иметь с какой-то иллюзорной сущностью, которая даже в саму себя превратиться не может, ничего общего!
— А что если я могу рассказать тебе правду?
— Какую ещё правду?!
— Например, о том, почему Самаэль — ангел смерти — так по особенному к тебе относится.
— Даже если ты что-то и знаешь об этом… Думаешь, меня это сейчас интересует? После всего того, что произошло? После того, как почти все, кто был мне дорог, погибли? После того, как меня, буквально, сделали рабыней двух повелителей? После того, как меня пытали и насиловали трое Верховных демонов? В конце концов, думать о каком-то там Самаэле, пока жизнь моего ребёнка — единственного, дорого для меня, существа — находится в постоянной опасности? Да не пошла бы ты к чёрту, вместе с ангелом смерти!
— Милена, прошу, выслушай!..
— Я не хочу ничего слушать! Единственное, чего я хочу — это того, чтобы ты убралась! Убралась и вытащила меня из этой иллюзии! — окинула я взглядом лесную поляну.
— Как хочешь, Милена. Я уйду. Но, извини, я ещё вернусь к тебе, так как ты — моя единственная надежда увидеть сестру.
Когда Дайона договорила, я, вновь, оказалась в своей спальне, среди, разбитых мной, зеркал.
«И что теперь, Милена? — спросила я сама себя. — Запрёмся в комнате на часы, дни, месяцы? А как же тогда спор с Фероксом? Если его срок выйдет, то Фероксу будет всё равно, почему я его пропустила и моего ребёнка он убьёт сразу же. Допустить это, я не могу ни под каким предлогом!».