Танец на точке

Серегин Михаил Георгиевич

– Нет у меня никакой доверенности.

– Ты только не ври, Сашка! – отозвался Полыхаев. – Ты по пьянке сейчас наврешь, на десять лет загремим.

– Итак? – спросил милиционер.

Сашка долго мучительно соображал, снова глядел на своего дядю, на Юльку, потом икнул, устало вздохнул, выдавил из себя:

 

– Есть доверенность.

Милиционер удовлетворенно кивнул.

– Так, хорошо, – сказал он. – Вчера вечером после пяти часов куда вы на нем ездили?

Сашка беспомощно озирался по сторонам, точно ища ответа на лицах

присутствующих, и молчал. Юлька решила, что ей пора вмешаться.

– Он вчера в половине шестого вечера ездил меня снимать, – сказала Юлька. – На углу улиц Большой Казачьей и Чапаева. Он привез меня сюда, но здесь был уже вот этот лысый, – она указала на Петровича. – С ним они напились в доску и заснули, а мною занялся вот этот, – и она указала на Леху.

– Я не тебя спрашиваю, красавица! – Милиционер скривил гримасу досады. – Еще раз вякнешь, выйдешь отсюда!

– Да я хоть сию минуту! – Юлька встала и направилась к двери.

– Стой, стой, стой! – Милиционер бросился ей наперерез, схватил за руку, отвел к противоположной от двери стене, усадил там на стул. – Успеешь еще уйти! Сейчас вот здесь сиди. И тихо! У нас с тобой еще будет разговор.

Он снова повернулся к Сашке:

– Итак, что ты делал вчера вечером?

– Все было так, как она говорит, – пробормотал наконец тот.

– Что было? Ну, отвечай!

– Полшестого... я ее снял... – Сашка еле ворочал языком. – Потом мы приехали сюда и напились... Это все.

– Так, – милиционер выглядел сильно раздосадованным. – А джип в это время где был?

– А джип в это время возле дома во дворе стоял, – невинно сказала Юлька. – Он так весь вечер и всю ночь простоял здесь, никуда не выезжал отсюда! Это потом среди ночи хозяин за ним приперся, разбудил нас! – Юлька указала на стоящего у стенки Полыхаева.

– Так! Я же приказал тебе заткнуться! – Милиционер выглядел не шутя разозлившимся. – Так ты что, собственно, хочешь? Ты для чего встреваешь в разговор, когда тебя никто не спрашивает? Хочешь по мозгам получить или как?

– Или так! – сказала Юлька. – Кто много такает, тому птичка в рот накакает.

Милиционер вдруг сделался багрово-красным, смущенно оглянулся на своего коллегу, стоявшего рядом с Петровичем с невозмутимым видом.

– Да брось ты их на хрен! – сказал спокойно тот. – Позвони майору Паницкому. Он ведет это дело, так пусть приезжает и сам их допрашивает.

– Позвони! – пробурчал недовольно первый милиционер. – Легко сказать! Он сейчас, наверное, дома, дрыхнет, до него по нашей связи и не доберешься никак!

– А вот мобильник! – услужливо сказала Юлька, указывая на лежащий на столе сотовый телефон Петровича. – Берите, звоните, не стесняйтесь!

– Точно! – сказал первый милиционер, забирая со стола телефон.

– Не трожь! – рявкнул было Петрович, пытаясь подняться со стула.

– Сиди, отец! – Второй милиционер положил ему руку на плечо. – Не бойся, не разоришься, мы недолго.

Первый милиционер уже набирал номер домашнего телефона майора Паницкого.

Глава II

Майор Паницкий оказался длинным тощим мужчиной лет сорока пяти, довольно нескладным, неуклюжим, совершенно неспортивного вида. Паницкий не был плешивым, шапка темно-русых волос аккуратно покрывала всю его голову без проплешин, прогалин и тому подобных недостатков. Умный волос покидал дурную голову майора исключительно спереди, обнажая высокий лоб, казавшийся непомерно огромным, точно лоб мыслителя, философа. Вот из-за этого лба майор Паницкий временами и казался совершенно лысым, особенно если смотреть на него снизу вверх, что при его росте получалось очень даже часто.

Паницкий велел милицейскому патрулю доставить всю компанию в управление, куда сам он обещал подъехать вскоре. Чтобы выполнить приказ майора, пришлось вызывать милицейский фургон, потому что восемь человек вместе с самими милиционерами в обычный патрульный «уазик» никак не помещались, и когда этот фургон наконец-то прибыл и их всех пятерых сажали туда, это выглядело уже как арест. Полыхаев при этом криво улыбался, заметно нервничая. Петрович и Сашка тупо молчали, их обоих мучило похмелье, Леха-киллер и Юлька переглядывались друг с другом, были спокойнее всех. Для них общение с ментами было делом привычным.

Майор прибыл в управление вовсе не скоро, а к девяти часам, к началу рабочего дня, и первым для беседы пригласил Полыхаева. Остальным пришлось по-прежнему сидеть в коридоре и ждать. От майора Полыхаев вышел довольный и, не глядя на сидящую в коридоре компанию, поспешил к выходу. За ним в кабинет зашел Петрович, через полчаса туда же позвали Сашку. Еще через некоторое время завели и Леху, и Юлька осталась сидеть одна. Ждать ей до ужаса надоело, она стала потихоньку задремывать, что было вполне естественно после без сна проведенной ночи, как вдруг дверь кабинета вновь отворилась, и на этот раз пригласили ее.

Внутри она нашла всю компанию сидящей на стульях у стены, вид у каждого был отменно сумрачный и удрученный. Ей майор предложил сесть на стул возле своего стола, что Юлька тут же и сделала.

– Так, вначале персоналии, – сказал майор, пододвигая к себе лист бумаги и вопросительно глядя на Юльку.

– Фролова Юлия Владимировна, – сказала Юлька. Майор стал писать.

– Год рождения?

– Семьдесят девятый.

– Адрес по прописке?

Юлька назвала.

– Место работы?

– Дворец культуры «Комбайн», музыкальная студия.

Майор перестал писать, поднял на нее глаза, нахально и иронически ухмыляясь.

– А вот сейчас возьму и позвоню туда, в ДК «Комбайн»! – сказал он весело. – Спрошу, правда ли ты там работаешь.

– Звони, начальник, могу номер телефона подсказать! – отозвалась Юлька устало и грустно. – У меня там шесть часов в неделю по девятой тарифной сетке. Что, на эти деньги можно жить?

– Ах, вот как! – Майор посмотрел на нее серьезно, с сочувствием. – И давно на углу стоите?