Танец огня
Шрифт:
Но свобода была недолгой. В этом и заключалась работа «смотрителя» — увидеть беглеца и дать знать работникам плантации, которые копошились неподалеку, замачивая в вонючих чанах собранный лкеса, который после выделки станет тканью, доступной лишь самым зажиточным демонам.
— Ияр! — вскочив, прокричала я. — Бегунок!
Брат поставил на песок бадью с мочой, которую нужно было долить в чан, мотнул головой, откидывая челку медного цвета, которая падала на глаза, и посмотрел на меня. Как всегда, привычно удивилась, видя его мощное, совсем уже мужское тело. Мы погодки, но я все еще щуплая
Когда указала направление, Ияр кивнул и побежал к лодке. Мигом поставил парус, который надулся и сорвал небольшое суденышко с места. На моих губах заиграла улыбка. Догонит. Никуда этот бегунок не денется. Брат загарпунит его, вернет домой и этот смельчак отправится в переработку.
— Ты любишь брата? — раздался сзади вкрадчивый голос.
Я так резко обернулась, что на мгновение мои же черные волосы до плеч закрыли лицо. Мягкие пальцы отвели пряди в стороны, открыв взгляду зеленоглазого шатена. Слишком красивый, чтобы быть простым демоном. Да и держится так, будто весь мир принадлежит ему. А уж одет! Мне-то несложно распознать черную ткань тончайшей выделки, она стоит больше, чем сотня таких, как я или даже Ияр.
— Кто вы? — прошептали внезапно пересохшие губы.
— Не это важно.
— А что тогда? — в животе завозилась тревога. Так хочется улизнуть от этого типа! Но некуда, сзади обрыв.
— Повторю вопрос. — Он усмехнулся. — Ты любишь своего брата?
— Д-да.
— Боишься? Правильно, детка. Я — Архидьявол Абигор.
— Ось бытия! — потрясенно выдохнули мои губы. Один их четырех ближайших соратников самого Люцифера!
— А еще — лучший любовник ада! — мужчина горделиво выпятил грудь, глянул на меня, проверяя, произвел ли то впечатление, на которое рассчитывал, и разочарованно махнул рукой. — Куда тебе, ты еще дитя.
— Вовсе нет. — Пробормотала я.
— Дерзишь? — Абигор одобрительно хмыкнул. — Может, из тебя и выйдет толк, крошка. Кстати, об этом. Слушай меня внимательно. — Зеленые глаза засверкали. — Сегодня ночью вызовись смотреть за плантацией.
— Но…
— Цыц! — Архидьявол вскинул руку. — Еще раз посмеешь перебить, полетишь с обрыва. Поняла?
— Д-да. — Затаила дыхание. Гад явно не шутил.
— Когда все уснут, ты уберешь заграждения.
Я открыла рот, но вспомнила угрозу и тут же закрыла его.
— Учишься на ошибках, умница. Да, если загородок не будет, лкеса ветром унесет в пустыню. Именно этого я и хочу. Заметь — очень хочу. Если к утру плантация не опустеет, твой брат умрет. Если хоть кому-то расскажешь о нашем разговоре — брат умрет. Поведаешь ему о моем визите — он не жилец. Поняла?
Горло сжало из-за подступивших слез. Ответить не смогла, только кивнула.
— Теперь говори, разрешаю.
— Ч-что… — сипло выдавила из себя я, — что будет со мной и братом?
— Если все сделаешь правильно, он останется жив и будет дальше работать на плантации. Если ее не закроют. — Он усмехнулся. — Тогда возьму его к себе на работу. И тебя тоже. А теперь прекрати реветь.
Он положил ладони на мои плечи и развернул лицом к обрыву. На мгновение показалось, что Абигору очень хочется столкнуть
— Смотри, вон еще один бегунок поскакал в пустыню. Шустро улепетывает, мерзавец. Вот только его все равно догонят и утопят в чане с мочой и кровью. Если не хочешь такой же участи для себя и брата, даже не думай о побеге, крошка. Будь умнее.
Я старалась быть умнее, как и сказал мерзавец Абигор. Перебрала в уме все варианты и приуныла. Как ни крути, есть только один — сделать все так, как он сказал. Это тоже не гарантирует, что потом нас с братом не утопят в чане с мочой, но так хоть надежда есть.
Я вызвалась смотреть за плантацией ночью, как и было велено. Дождалась, когда все, утомленные работой, расползлись по баракам, и спустилась с обрыва по шаткой лесенке. Лкеса мирно сидел в загородке из плетеных заграждений. Все крепко связано, как всегда.
— Ты чего там делаешь, Зоя? — голос брата заставил меня подпрыгнуть. Ось бытия, я едва не подавилась собственным сердцем, которое с перепугу скакнуло прямо в рот!
Зоя… Так мама звала, пока еще жива была. Теперь только Ияр и остался. Но у других и того нет, все одиночки. А мы заботимся друг о друге.
— Проверяю. — Буркнула я, когда он подошел ближе.
— Фу ты, ну ты! — он рассмеялся и дернул за косу, которая вилась по моей спине до самой попы. — Какая важная стала! Вся из себя! Скоро госпожой Зоярой величать тебя будем!
— Ха-ха-ха! — попыталась изобразить язвительный смех. — Иди уже спать, не шатайся тут, работать мешаешь.
— Ладно, уговорила. — Брат улыбнулся. — Но если что, тут же буди!
Я с тоской посмотрела ему вслед, борясь с желанием догнать и все рассказать. Но перед глазами встало лицо Архидьявола. «Поведаешь ему о моем визите — он не жилец». Обхватила себя руками. Тело била дрожь. И виной тому явлалась вовсе не ночная прохлада, что опускалась из-под купола вниз.
Труднее всего было справиться с узлами, которые скрепляли загородки между собой. Поняла, что моих сил не хватит, сбегала за ножом. Веревки, скрученные из того же лкесы — самого жесткого, даже разрезать оказалось сложно. Я пилила их, пыхтела и обливалась потом, как сосед Ияра по бараку. Роняла заграждение одно за другим, пока последнее не упало на песок.
Отошла в сторону, глядя на то, что натворила. Ладони полыхали огнем. Перевела взгляд на них — вздувшиеся волдыри лопнули, обнажив красную плоть. Это не важно. Чтобы уменьшить боль, подставила руки прохладному ветру, что дул из пустыни.
Он удивленно вплелся между шаров, заставив их зашататься. Ночной ветродуй куда опаснее обычного. Днем ветер лишь заигрывает с лкесой, иногда отрывая от общей массы бегунок. А вот ночью будто злится на что-то, налетает порывами, может засыпать песком всю плантацию — потом такая морока чистить! Но самое плохое — может ускакать много шаров. Если забыть тщательно поставить заграждения.
— Ну же, — прошептали мои искусанные губы.
Глаза пробежались по черной массе. Лкеса шевелился, будто живой. Но не срывался с места, несмотря на сильные порывы ветра. Лишь парочка с краев, самые махонькие шарики, укатились в пустыню.