Танец с драконами
Шрифт:
Из-за моей толщины многие думают, что я слаб и глуп. Тайвин Ланнистер был, как видно, того же мнения. Я послал ему ворона с ответом, что склоню колено и открою ворота, когда мой сын будет дома — не раньше. Вскорости Тайвин умер, а ко мне заявились Фреи с костями Вендела, чтобы заключить мир и скрепить его брачными узами. Я им опять: согласен, мол, как только получу Вилиса живым и здоровым, а они мне — мы вернем его вам, когда докажете свою преданность. Тут очень кстати приехали вы, и я им предъявил доказательства. Сперва обрушился на вас в Водном Чертоге, потом выставил ваши руки и голову у Тюленьих ворот.
— Вы сильно рисковали, милорд.
— Риска не было. Если б кому-то из Фреев вздумалось залезть на ворота и рассмотреть поближе голову с луковицей во рту, я обвинил бы в ошибке моих тюремщиков и казнил настоящего Сиворта.
По хребту Давоса прошел холодок.
— Понимаю.
— Надеюсь, что так. У вас ведь тоже есть сыновья.
«Да, трое… а было семеро».
— Скоро мне пора будет вернуться на пир, к моим дорогим гостям. Они следят за мной, сир, следят днем и ночью. Вынюхивают измену. Надутого сира Джареда и его племянничка Рейегара — червяка, носящего имя дракона, — вы сами видели, а за ними обоими позвякивает монетами Саймонд. Он уже купил нескольких моих слуг и двух рыцарей, а горничная его жены пролезла в постель к моему дураку. Станнис, должно быть, удивляется скупости моих писем, но я и мейстеру своему доверяю мало. Теомор — голова без сердца. Мейстеры, надевая свою цепь, отрекаются от старых привязанностей, но я не забываю, что Теомор был рожден Ланнистером из Ланниспорта и Бобровому Утесу приходится дальним родичем. Враги и ложные друзья обступили меня со всех сторон, лорд Давос. Они заразили мой город подобно вшам, и ночью мне кажется, что они по мне ползают. — Толстые пальцы лорда сжались в кулак, подбородки затряслись. — Мой сын Вендел пришел в Близнецы как гость. Он повесил свой меч на стену и ел хлеб-соль лорда Уолдера, а они убили его! Да, убили, какие бы басни ни плели Фреи. Я пью с Джаредом, шучу с Саймондом, обещаю Рейегару руку любимой внучки, но не думайте, будто я что-то забыл. У Севера долгая память, лорд Давос, и комедия скоро будет доиграна. Мой сын вернулся домой.
Давос от этой речи почему-то покрылся мурашками.
— Если вы хотите правосудия, милорд, подумайте о короле Станнисе. Нет человека справедливей его.
— Такая преданность делает вам честь, милорд, — вставил Роберт Гловер, — но Станнис Баратеон — ваш король, а не наш.
— Вашего короля убили на Красной Свадьбе вместе с сыном лорда Вимана, — напомнил Давос.
— Молодой Волк убит, — признал Мандерли, — но у лорда Эддарда он был не единственным сыном. Давай сюда парня, Роберт.
Парня? Неужто кто-то из братьев Робба Старка пережил взятие Винтерфелла, и Мандерли прячет наследника — настоящего ли, подставного — у себя в замке? Север и ради подставного поднимется, но Станнис Баратеон к самозванцу ни за что не примкнет.
Парень, вошедший с Гловером в комнату, не был Старком и не мог бы за такового сойти. На вид ему лет четырнадцать — пятнадцать, больше, чем братьям Робба, а по глазам — и того старше. Темные волосы всклокочены, рот большой, нос с подбородком острые — одно слово, звереныш.
— Ты кто? — спросил Давос.
Парень взглянул на Гловера.
— Он немой, но мы учим его писать. Он быстро схватывает. — Гловер отцепил с пояса кинжал и дал мальчику. — Напиши лорду Сиворту свое имя.
Пергамента в комнате не было, и парень чертил буквы на стенной балке. «В-Е-К-С», — вырезал он, ловко подкинул кинжал и восхищенно посмотрел на свое произведение.
— Векс
Давос стал вспоминать все слышанные ими истории.
— Сначала замок взял Теон Грейджой, бывший воспитанник лорда Старка. Он предал смерти двух младших сыновей Эддарда и поместил их головы на стене замка. Когда к Винтерфеллу подошли северяне, он перебил там всех до последнего, женщин и детей в том числе, а его самого в конце концов убил бастард лорда Болтона.
— Не убил, — поправил Гловер. — Взял в плен, увел в Дредфорт и снимает с него кожу маленькими кусочками.
— Басню, рассказанную вами, мы тоже слышали, — кивнул лорд Виман. — Она напичкана ложью, как пудинг изюмом. Это Бастард Болтонский учинил побоище в Винтерфелле — тогда он звался Рамси Сноу, а потом уж маленький король его сделал Болтоном. И убил он не всех. Женщин связали вместе и угнали в Дредфорт, чтобы он мог позабавиться.
— Позабавиться?
— Бастард очень любит охотиться, — сказал лорд Виман, — и любимая его дичь — это женщины. Их раздевают донага и выпускают в лес. Дав им полдня форы, бастард выезжает следом с охотниками и гончими. Кто-то из женщин изредка выживает, потому об этом и стало известно. Менее счастливых Рамси насилует и скармливает собакам, а снятые кожи везет как трофеи обратно в Дредфорт. Дичи, продержавшейся долго, он оказывает милость — режет горло перед тем, как содрать с нее кожу, — а оставшись недоволен, поступает наоборот.
— Боги правые, — побледнел Давос. — Как может человек…
— Зло у него в крови, — сказал Гловер. — Он бастард и рожден от насилия, что бы там ни постановил мальчишка-король.
— Если снег бывал когда-нибудь черен, так это он, — подхватил лорд Виман. — Он захватил земли лорда Хорнвуда, насильно взяв в жены его вдову, и запер свою жену в башне. Говорят, она съела свои пальцы, так ее мучил голод, — а Ланнистеры за это отдали убийце дочь Неда Старка. Хорошо королевское правосудие!
— Жестокость и хитрость всегда отличали Болтонов, но этот — просто чудовище в человеческом облике, — заметил Гловер.
— Да и Фреи не лучше, — сказал лорд Мандерли. — Они толкуют о варгах, оборотнях и уверяют, что моего Вендела убил не кто иной как Робб Старк. Экая наглость! Они даже и не думают, что северяне поверят в столь явную ложь: нам предлагается сделать вид, будто мы верим, либо погибнуть. Русе Болтон лжет относительно своего участия в Красной Свадьбе, а его бастард — о взятии Винтерфелла. Пока Вилис был у них, мне приходилось есть все это дерьмо да похваливать…
— А теперь, милорд? — спросил Давос.
«А теперь, — надеялся он услышать, — я приму сторону короля Станниса». Но тучный лорд, уклончиво улыбнувшись, ответил так:
— Теперь и я поеду на свадьбу. Я слишком толст, чтобы сесть на коня, это всякому видно. Мальчонкой я любил ездить, а юношей даже на турнирах иногда побеждал, но те дни миновали. Собственное тело стало для меня тюрьмой похуже Волчьего Логова, но в Барроутон все равно ехать надо. Русе Болтон, прячущий под бархатной учтивостью сталь, хочет, чтобы я склонил перед ним колени. Я поеду туда на барже, а после в носилках, с сотней моих рыцарей и своими друзьями из Близнецов. Фреи прибыли к нам морем, и лошадей у них нет, поэтому я каждому подарю доброго скакуна. На юге гостям тоже делают такие подарки?