Танец с Дьяволом
Шрифт:
Единственный случай, когда Астрид была готова проявить милосердие, был Майлз — и смотрите, чем это обернулось. То, что она почти решилась объявить его невиновным и отпустить обратно в мир, ужасало ее.
Это стало последней каплей. С тех пор Астрид сторонилась всех.
Она больше не позволит мужской красоте или очарованию обмануть себя. Все, что ей нужно было сейчас сделать — это увидеть, что скрывает сердце лежащего на кровати мужчины.
Артемида сказала, что у Зарека вообще нет сердца. Ашерон
Но какой он — этот правильный?
— Очнись, Зарек, — прошептала Астрид. — У тебя осталось всего десять дней, чтобы спастись.
Зарек пришел в себя от непередаваемой боли, что, учитывая его жестокое прошлое в качестве раба, которого избивали все, кто хотел, было просто невероятно. Кроме того, с тех пор, как он перестал быть человеком, боль осталась единственной вещью, в которой Темный Охотник был уверен.
Голова раскалывалась, и Зарек повернулся, рассчитывая почувствовать под собой холодный снег и землю. Вместо этого, его поразило тепло, которое он ощущал.
«Я мертв», — хмуро подумал мужчина.
Даже в мечтах ему никогда не было так тепло.
И все же, открыв глаза, Зарек увидел огонь, горящий в камине, горку поленьев около него и понял, что он очень даже жив и лежит в чьей-то спальне.
Он оглядел комнату, выдержанную в теплых тонах: пастельно-розовом, бежевом, коричневом и темно-зеленом. Судя по виду, бревенчатый дом принадлежал кому-то, кто хотел сохранить вид деревенской хижины, но имел достаточно денег, чтобы сделать его теплым и уютным, а не продуваемым всеми ветрами.
Зарек лежал на дорогой стальной копии огромных кроватей девятнадцатого века. Слева расположился маленький ночной столик, на котором стояли старомодный кувшин и чаша для умывания.
Кто бы ни владел этим домом — он явно был богат.
Зарек ненавидел богачей.
— Саша?
Темный Охотник нахмурился, услышав нежный мелодичный голос. Женский голос. Она была в комнате дальше по коридору, но он не мог точно определить ее местоположение из-за гула в голове.
Зарек услышал тихий собачий скулеж.
— О, прекрати, — пожурила женщина ласково. — Я же не ранила твоих чувств, правда?
Зарек нахмурился еще сильнее, пытаясь понять, что с ним приключилось. Джесс и остальные преследовали его, и он помнил, как упал перед домом.
Кто-то, должно быть, нашел его и затащил внутрь, хотя Зарек и не мог представить, зачем им это нужно.
Не то, чтобы это было важно. Джесс и Танатос выслеживают его, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, куда подевался Зарек, особенно учитывая, сколько крови он потерял по дороге. Несомненно, след ведет прямо к дому.
А это означало, что ему нужно выбраться отсюда как можно быстрее. Джесс не станет причинять вред тем, кто помог ему, но никто не может сказать, на что способен Танатос.
В сознании вспыхнул образ горящей деревни. Ужасная картина мертвых жителей, лежащих вокруг…
Зарек вздрогнул от воспоминаний, не понимая, почему они преследуют его сейчас.
Это было напоминание о том, на что он сам способен, решил Зарек, и о том, что ему пора убираться отсюда. Он не хотел причинять зло людям, которые помогли ему. Только не снова.
Заставляя себя позабыть о боли, Темный Охотник медленно сел на кровати.
Собака тотчас же вбежала в комнату.
Только это была не собака, понял Зарек, когда животное остановилось у постели и зарычало. Это был огромный белый волк. И он выглядел так, словно сразу возненавидел гостя.
— Отвали, Скуби, — резко произнес Зарек. — Мне приходилось делать ботинки из волков, что были больше и злее тебя.
Волк оскалился еще сильнее, как будто понимая его слова и побуждая Темного Охотника предъявить доказательства.
— Саша?
Зарек замер, когда женщина появилась в дверях.
«Черт бы меня побрал…»
Она была прекрасна. Длинные светлые волосы цвета меда падали на хрупкие плечи легкими волнами. Лицо было бледным с розовыми щеками и губами, которые, вне всяких сомнений, аккуратно берегли от сурового климата Аляски. Ростом около метра восьмидесяти, она была одета в белый вязаный свитер и джинсы.
Глаза женщины были бледно голубыми. Такими светлыми, что на первый взгляд казались бесцветными. И, когда она вошла в комнату, вытянув руки и медленно и аккуратно пытаясь найти волка, Зарек понял, что она абсолютно слепа.
Волк дважды гавкнул на него, а потом вернулся к хозяйке.
— Вот ты где, — прошептала она, наклоняясь, чтобы погладить волка. — Не нужно гавкать, Саша. Ты разбудишь нашего гостя.
— Я уже проснулся и уверен, что именно поэтому он и гавкает.
Женщина повернулась на его голос, как будто пытаясь увидеть.
— Извините. У нас не часто бывает компания, поэтому Саша ведет себя несколько недружелюбно с незнакомцами.
— Поверьте, чувство мне знакомо.
Она подошла к его кровати, снова вытянув руку.
— Как Вы себя чувствуете? — спросила женщина, проведя пальцами по его плечу.
Зарек сжался от ощущения теплой руки на коже. Она была нежной. Обжигающей. И какая-то незнакомая часть его зашлась от боли. Но что было хуже всего, все в паху напряглось. Сильно.
Он никогда не мог выносить чужих прикосновений.
— Лучше бы Вам этого не делать.
— Чего? — спросила она.
— Трогать меня.
Женщина отстранилась и несколько раз моргнула, как будто это была больше привычка, нежели рефлекс.