Танец с граблями
Шрифт:
– И ты решил проще – убрать, и дело с концом, так? – помог ему Кауров.
– Но как? Ведь в больнице же… – не могла понять Ирочка.
– О-о-ой, – захохотал Кауров. – Да ему больница – дом родной! Он и одежонку себе припас, и обувь. Как ты выходил, Русков, через двери? Или через окно?
– На первом этаже в мужском туалете рама открывается, медперсонал в палате после девяти не появляется, вот у меня и было время.
– Неужели даже охрана вас не пугала? – удивилась Кира. – Ведь там же милиция дежурила.
– Ха, милиция! У них, можно
Антон Петрович еще что-то говорил, а Дарья уже медленно набирала номер – ноль два.
– Что ты делаешь? – первым сообразил Русков.
– Я хочу, чтобы в нашей жизни… чтобы в нашей с Димой жизни тебя никогда больше не было. Я не буду сыну говорить, что ты его продал, я просто ему скажу, что ты умер, – тихо проговорила Дарья. Потом вздохнула и добавила: – Я уже давно тебя переросла, Русков, ты мне был неинтересен, я тебя не любила, даже любовника завела. Могла от тебя в любой момент уйти, но я готова была терпеть тебя, даже ноги тебе каждый день мыть, я готова была тебя кормить, поить, черт возьми! Только за то, что ты подарил мне сына! Неужели ты этого не понимал? Ты дурак, Русков, я сама бы эти деньги тебе дала, лишь бы ты Димку оставил в покое! Почему ты не продал мальчишку мне? Почему не предложил? Я бы купила! С радостью! А теперь… Теперь ты для нас умер…
В милицию увезли всех. Они все рассказывали, отвечали на вопросы, давали подписки, снова отвечали на вопросы, и только в одиннадцать утра им позволено было отбыть по домам. Ирочку уже давненько поджидал возле милиции муж, и она, махнув рукой на прощание, быстренько села в машину и укатила. Дарья и Тополевский вместе с милицейской свитой уехали за Димкой, в тайгу. Кира, бледная от всех этих передряг, выбралась на улицу. С неба валился какой-то мохнатый снег, и лицу было приятно от покалывания снежинок. Она повыше задрала лицо и зажмурилась.
– Тебя подвезти? – раздался сзади равнодушный голос Каурова.
У него не должен быть такой голос, словно она ему совсем чужая, будто они вместе и не раскрыли это похищение, будто бы она и не заварила сегодня эту кашу. Нет, он не так с ней должен разговаривать. И потом, у нее на него надежды! Он просто обязан к ней относиться с нежностью. А в его голосе – никакого намека на нежность!
– Так ты едешь? – повторил он.
– Нет, спасибо, я пешком.
Кауров не стал упрашивать, тут же поймал такси и машина, зафырчав, увезла его. Навсегда. Он больше к ней не вернется. Их больше ничего не объединяет, у них закончилось общее дело, и теперь, надо думать, Дарья вдруг поймет, что на роль Димкиного отца неплохо подойдет Игорь Андреевич Кауров. А она, Кира…
Кира неторопливо шагала по улице, и с каждым шагом все больше расплывалась снежная дорожка, все мутнее становилась, пока из глаз не упали на куртку две мокрые кляксы.
Дома ее ждал Архип. И Босс! Конечно, Кауров же оставил Босса! Он же еще должен за ним прийти! Но не пришел… И потом, ну что
Кира умылась и рухнула в кровать, сил ни на что после бессонной ночи не хватало. Она уткнулась в подушку, зажмурилась и приказала себе спать. Ни о ком не думать! Спать!
Здоровенной тушей на нее вдруг навалился Босс.
– Босс, ну совсем обнаглел! – попыталась отшвырнуть она псину и задохнулась – пса в комнате и вовсе не было, а всей тушей на нее навалился Кауров и жарко шептал в самое лицо:
– Я при других спрашивать не стал, это дело – наше дело, семейное… Так почему же ты меня подозревала, умница моя?
Кира захлопала глазами, еще не веря, что это и в самом деле он – в этом свитере, в джинсах, в носках, валяется сейчас на ее белоснежной постели, и его лицо так близко-близко. Кира поморгала, а потом легко, от всего сердца рассмеялась:
– А я думала, что ты не придешь… плакать собиралась…
– Не вижу! Вот не вижу, что собиралась! Это ты специально сейчас мою бдительность усыпляешь! – он принялся тормошить и плотнее закутывать Киру в одеяло.
– Кауров… Игорь, ну отпусти, мне уже дышать нечем!
– Не отпущу. Ты теперь моя пленница. И станешь меня любить! И не будешь больше прятать меня в эту тесную кладовку, когда к тебе твой бывший приходит! И вообще, больше никакого бывшего не будет! А будет настоящий, я то есть! Учти, сразу предупреждаю – я ревнивый, как мавр!
Кира пошевелилась, потом вспомнила Дарью и решила обидеться.
– Кауров, немедленно слезай с моей постели, я, между прочим, белье почти вручную стираю, у меня нет навороченных машинок, а ты в джинсах, в носках!
– Ой, я понял, сейчас мигом разденусь! – с готовностью вскочил он.
Освободившись от его веса, Кира теперь могла сесть и высказать все свои обиды:
– Вот, Кауров, с тобой всегда так – не знаешь, что у тебя на уме. Ну скажи, почему вы с Дарьей от меня прятались?
– А, так это ты тогда звонила? А я перезвонил Дарье, когда связь оборвалась, а она и не думала меня тревожить в тот день. Я вообще-то смутно догадывался – что это моя дама беспокоится… Я не знаю, что вы там не поделили с Дарьей? Я, в отличие от тебя, к ней стал сразу относиться с большей чуткостью, чем к ее мужу, почему ты только к ней с таким недоверием…
– Я не могу доверять человеку, который пообещал убить мою дочь, пусть даже это было сказано не серьезно или из-за каких-то особых соображений.
– Знаешь, в чем твоя ошибка? Ты слишком доверяешь своим эмоциям. Вот показалось тебе, что Тополевский – убийца, и ошиблась. К Дарье с самого начала возымела неприязнь – и очень многое пропустила. А ведь это она мне сказала про телефонный звонок в Америку. Только уже поздно было, я и сам тогда докопался до многого.
– Сам докопался! А мне почему не говорил?! Я же тебе все рассказывала!
– Кира, ну подумай сама, зачем же я тебя без нужды подставлять буду? И потом, у меня ведь в отношении Рускова тоже были только одни подозрения.