Танец с нежитью
Шрифт:
Единственное, что меня искренне обрадовало, — покойный лежал в своей могиле в собственном гробу и вовсе не думал его покидать. Не хватало еще искать оживший труп и загонять его обратно. Занятие, надо сказать, долгое, нудное, рискованное и неблагодарное. Да и вряд ли подобное дело удастся провернуть без шума и пыли.
В большинстве своем восставшие мертвецы медлительны, от них относительно легко убежать, и это плюс. Но они постоянно жаждут чьей-то плоти, причем желательно человеческой, а это явный минус. Они никогда не спят, находясь в вечном поиске, чем бы набить ненасытное
Я облегченно вздохнула. Пока покойный в могиле, поступок неизвестного тянул на хулиганство вкупе с жестоким обращением с животными, но хотя бы человеческих жертв нет. Можно расслабиться. И я открыла глаза. Именно этот момент моей почти блаженной расслабленности выбрал зловредный дух покойного, чтобы внезапно выскочить из-под ног, обдав могильным холодом, и громко крикнуть в ухо:
— Бу-у-у!!!
Я неприлично взвизгнула, подпрыгнула в воздух метра на два, а то и больше и непонятным образом очутилась на руках у Алази, крепко обвивая хладную вампирскую шею с пылкостью истосковавшейся по ласкам возлюбленной.
— Моя госпожа, — невозмутимо молвил Алази, — я высоко ценю твое особое ко мне отношение, но, смею заметить, нервы следует своевременно лечить. Попей ромашкового чаю, что ли, или корень валерианы завари. Испугаться призрака недостойно некромантки.
Будто я сама этого не знаю.
— У-у-у, — гнул свое мерзопакостный призрак, успешно копируя завывание ветра в трубах. — Пожаловали, извращенцы! Повадились оргии на могилах устраивать да животных мучить… ужо я вас…
Я осторожно спустилась с рук вампира, оправила сбившийся плащ и возмущенно воззрилась на взъерошенного призрака. Меня за мою жизнь много как именовали, но чтобы извращенкой — такого еще не бывало. Да и для оргии, по моему мнению, нужно более двух участников, но здесь спорить не стану. Мужик, протянувший до девяноста восьми лет, вполне может оказаться более осведомленным в этих вопросах.
Уж не знаю, какие наряды предпочитал старик при жизни, но его фантом был облачен в живописный саван, развевавшийся за ним, как плащ за кавалеристом в момент атаки. Лохматость его бороды и волос превышала все мыслимые и немыслимые пределы. Руки так и тянулись к расческе, чтобы привести в порядок это безобразие.
— Что это ты, любезный, раздуделся тут? Разве с твоей кончины девять дней не прошло? Все порядочные души к этому времени покой обретают, а не становятся призраками и не пугают прохожих своим гнусным видом да воплями, — попыталась приструнить распоясавшийся фантом я. — Девяносто восемь лет, а поведение совершенно неподобающее. Как тебе не ай-ай-ай?!
Но не тут-то было. Призрак вовсе не собирался краснеть и пристыженно исчезать, вместо этого он подбоченился и наглым образом вопросил:
— Сдурела, девка?! Какие прохожие могут быть в первом часу ночи на кладбище?! — Ну что тут скажешь? Старик прав. Редко кто шатается по погосту ночью. Как-то не располагает место к ночным прогулкам, и все тут. — А еще вампира с собой приволокла да магией мое тело щупала. Небось некромантией решила побаловаться, а упыря посмотреть на свои забавы приволокла, извращенка! И дружок твой — извращенец. И вся родня — сплошные извращенцы…
Не знаю, как насчет Алази, может, в его отношении утверждения фантома и верны. В самом деле, какой нормальный вампир наплюет на гордость и отправится пусть во вполне комфортабельное, но тем не менее в рабство к смертной? Правильно. Только извращенец. А в остальном почивший Мотий загнул. Возможно, он еще при жизни выжил из ума, оттого и не может отличить приличную некромантку от любительницы кладбищенской экзотики. В ответ я подбоченилась и, как мне показалось, уничижительно фыркнула:
— Очень надо любоваться на твои траченные червями останки! Да меня от твоего призрака уже тошнит!
— Если ты, девка, беременная, то на наследство можешь не рассчитывать! — подозрительно сощурился призрак. — Я уж точно тут ни при чем. Впервые вижу твою наглую персону. Вот девки бесстыжие пошли, даже после смерти покою нет! Все своих ублюдков пристроить норовят.
От возмущения я покраснела так, что даже в темноте заметно стало, но только я приготовилась сообщить старому развратнику, что от такого придурка, как он, заводить детей решится только самая отчаявшаяся в стране женщина, как слово неожиданно взял Алази:
— Любезная Ангелла, стоит ли так расстраиваться из-за мелочных претензий неупокоенного призрака? — Он деликатно сгреб мою лапку и запечатлел галантный поцелуй, чем ошеломил не только меня, но и разбушевавшегося Мотия Понкратия. Вернее, его призрака. — Бедолага явно впал в старческий маразм еще при жизни, а в посмертии не способен вспомнить даже собственное имя. Он утратил самого себя, вот и кидается на всех подряд. Мы напрасно теряем время, а ты рискуешь подхватить жестокую простуду. Ночь сегодня слишком прохладная. Если ты расхвораешься, я себе этого не прощу. Пойдем поскорей отсюда. Утром же сообщим об этом субъекте кому следует. Пусть развоплотят бедолагу. Сдается мне, его уже заждались… там…
Алази сделал исполненный изящества жест кистью правой руки, из которого следовало, что зарвавшегося грубияна ожидают явно не в райских кущах.
Я подавила в себе желание ехидно сообщить вампиру, что ночи стоят не такие уж холодные, я тепло одета и, назло ему, переживу даже бубонную чуму, но не стала. Надо отдать должное Алази, умеет он припечатать метким словцом даже кладбищенский фантом. Вон как призрака перекосило, даже побледнеть умудрился еще больше, почти растворившись в воздухе от возмущения. А не будет хамить незнакомым дамам. Впрочем, и знакомым хамить тоже не стоит.
Между тем Алази самым светским манером предложил мне руку и неспешно повлек по едва заметной во тьме тропинке между могил.
— Это я-то не знаю, как меня зовут?! — гневно возопил вслед фантом. — Да я уже девяносто восемь годков Мотий Понкратий! Уважаемый человек, между прочим. Да вы еще пеленки пачкали, когда прежний градоправитель (не чета нынешнему щелкоперу Лемносу) мне руку жал и по плечу хлопал. Вот.
Призрак гордо приосанился, надулся от важности, будто мыльный пузырь, того и гляди лопнет.