Танец со зверем
Шрифт:
Раздаётся стук в дверь. Пришла сиделка. Впускаю её в дом и начинаю собирать сумку. Перед выходом ещё раз захожу к отцу. Она кормит его жидкой кашей. Незаметно смахиваю слёзы, посылаю ему воздушный поцелуй и выхожу из дома.
Балетная школа находится на другом конце города, в хорошем районе. Я веду четыре группы: две младших, одну среднюю и одну старшую. Смотря на этих детей, я вспоминаю себя. Танец был моей жизнью, моей мечтой. Балетный мир прекрасен, но жесток. За красотой и лёгкостью движений скрываются годы тренировок, пот, слёзы и кровь. Но ничто не сравнится с ощущением полёта, когда ты отрываешься от пола
Урок классического танца в балетной школе длится полтора часа. Между каждой группой перерыв десять минут. Я приезжаю сюда к восьми утра, заканчиваю работу в половине третьего, принимаю душ и снова возвращаюсь в свой стрёмный район, чтобы с четырёх до десяти вечера принимать заказы и разносить дешёвую еду и напитки.
Я больше не мечтаю. Такова теперь моя жизнь. Ко всему привыкаешь. Это самое страшное.
Моя смена в кафе почти подходит к концу, когда в кармане начинает вибрировать телефон. Достаю его и хмурюсь. Это Майкл. Наверное, ему снова нужны деньги, которых у меня нет. Отвечаю на звонок.
– Привет, сестрёнка! – раздаётся в трубке. – Как дела? Не хочешь вечером встретиться, выпить по пиву? Я угощаю.
– Майкл, ты же знаешь, что не могу.
– Я заберу тебя с работы, потом отвезу домой. Ну же, соглашайся. Мы так давно не виделись. Больше никогда не буду просить у тебя денег, обещаю. Я соскучился, мартышка.
Колеблюсь всего секунду. Я по нему тоже скучаю.
– Ладно. Подъезжай через полчаса. Но я ненадолго. Максимум на час.
– Конечно, мартышка.
Майкл сбрасывает звонок. Вздыхаю. Слишком уж он бодрый и довольный. Мне бы его оптимизм. Засовываю руку в карман, там всего лишь двадцатка. Мне срочно нужны новые ботинки. Может, занять у кого-нибудь? Нет. В жизни денег ни у кого не просила. И не собираюсь начинать. Я – не мой брат. Я люблю Майкла, но иногда он бывает таким придурком.
Заканчиваю смену, вешаю фартук в шкафчик и выхожу на улицу. Его машина припаркована у входа. Удивительно, как эта развалюха ещё ездит. И где он вообще её нашёл? Со свалки спёр, что ли…
Сажусь в машину. Майкл обнимает меня и целует в щёку. Улыбаюсь ему. Я скучала. Он, конечно, засранец, но у меня больше никого нет. Только он и отец.
– Как папа?
– Приходи его проведать и узнаешь.
– Зайду на днях, обещаю.
Он заводит машину.
– Куда мы едем? – спрашиваю я.
– Давай к водопадам. Так давно не был там ночью.
– Вот не надо в уши лить. Ты постоянно там околачиваешься.
– Но не на смотровой площадке.
– Майкл… Когда ты перестанешь играть?
Он вздыхает и трогается с места. По пути вспоминаем какие-то истории из детства. Я впервые за несколько месяцев смеюсь. Мне так хорошо с ним. Я люблю своего старшего брата. Иногда мне за него страшно. Я боюсь его потерять. Он выбрал слишком скользкую дорожку.
– Я скучала.
– Я тоже, мартышка. Я тоже.
Майкл почему-то мрачнеет. Стараюсь его растормошить и вспоминаю, как мы первый раз пошли в поход. Он останавливает машину на парковке и смеётся, запрокидывая голову. У меня от смеха уже сводит скулы
– Ты же знаешь, что я никогда не умела пить.
Он пожимает плечами и забрасывает её под сиденье. Затем открывает себе пиво и суёт бутылку в бумажный пакет. Выходим из машины и идём к водопадам.
Ниагара впечатляет. Удивительно видеть, как каждую секунду тонны воды срываются с высоты семиэтажного дома, и осознавать, что так происходит ежедневно, ежегодно… и происходило многие сотни лет… От этой мощи дух захватывает. Вечером водопады переливаются разноцветным светом, а звук – словно утробный рык – ещё более угрожающий. Я живу здесь всю жизнь, но, мне кажется, никогда не привыкну.
Да и как привыкнуть? Только вдумайтесь, ширина разлома – тысяча сто пятьдесят пять метров: семьсот девяноста два метра на канадском берегу и триста шестьдесят три метра на американском. С канадской стороны водопад видно лучше, но с американской стороны к нему можно подойти вплотную, спуститься вниз и посмотреть на него у самого основания.
Мы подходим ближе. Я охаю. К этому действительно не привыкнуть… За секунду через Ниагарский водопад проходит шесть тысяч кубометров воды, девяносто процентов из которых – через «Подкову» на канадской стороне. Самая высокая точка обрыва находится в пятидесяти восьми метрах над поверхностью воды. Никто не выжил после падения с «Американского водопада» и «Фаты невесты». Внизу – огромные валуны, которых становится только больше: они периодически отламываются сверху. Поток у этих водопадов относительно слабый и не может отбросить человека далеко от края. Так что шансов нет. А вот в водопаде «Подкова», который выше и мощнее, выжить можно. Там человек падает в воду. Но это один шанс на тысячу… или даже на сотни тысяч. Не понимаю тех, кто решается на прыжок в эту бездну. По-моему, это ужасно. Я бы никогда не смогла. Я боюсь смерти. Я вообще много чего боюсь.
Кутаюсь в пальто и отгоняю мрачные мысли. Майкл обнимает меня за плечи и притягивает к себе. Мы стоим и смотрим на мощные потоки воды. Я чувствую себя мелкой и ничтожной по сравнению с этим великолепием природы.
Ниагара сильно меняется в разные времена года. Иногда зимой река и водопады полностью замерзают. Весной и летом кипящий белый занавес водопада закрывает просмотр почти полностью. Туристы сетуют, что хорошие фото не сделать. Но если смотреть глазами, то потоки воды видны. А вот на фотографии действительно получается лишь белая дымовая завеса от водной пыли. Она поднимается высоко. И у водопада «Подкова» её в три раза больше. Он полностью виден только с канадской территории. С нашей стороны обзор открывается всего на тридцать процентов, но мощь ощущается.
Если прокатиться на пароходе, то можно побывать в самом эпицентре, рассмотреть и прочувствовать все три водопада вблизи. С американской стороны можно спуститься к самому основанию «Американского водопада» и постоять рядом с мощной стеной падающей воды. В цену билета входит и дождевик, но там ничего не может остаться сухим. В любом случае нужна сменная одежда.
В ясную погоду лучи солнца, преломляясь в мельчайших каплях воды, образуют радуги. Их бывает несколько, часто одна внутри другой. Жуть как красиво.