Танец стали в пустоте
Шрифт:
— Нет, господин губернатор. После произошедшего в административном центре мы заранее проработали возможные планы реагирования на непредвиденный случай. Это лишь один из вариантов. Но без вашего своевременно разрешения задействовать военные подразделения, мы бы не смогли справиться так быстро.
Эти слова обрадовали губернатора. Он был уверен, что поступает правильно, но как и любой человек, был рад услышать подтверждение этого из чужих уст.
Даже не смотря на то, что всё сказанное полковником, на самом деле было ложью. Не было никакого множества вариантов. Всего-лишь два. Оба они строились на информации полученной Франциско от Торвальда. Уэсли был несколько раздражён тем фактом, что Франциско не удалось узнать точные планы Маврикио, но даже той информации, которая была у полковника, хватило для того, чтобы спланировать свои действия.
Уэсли Больтер был действительно способным военным. Холоднокровным, способным быстро принимать решения и стоять на своём. Но у него был один минус, о котором он знал и даже признавался в нём перед самим собой. Это был некоторый недостаток инициативности. Точнее, как сказал бы сам Уэсли, возможности эту самую инициативность проявить. Не смотря на свои достоинства, он был тем, кого Торвальд не гнушаясь этого слова, назвал бы самым настоящим цепным псом. Такое животное было предназначено для одной цели. Быть спущенным с цепи и получив команду бросится вперёд, чтобы вцепиться своей добычи в горло. Он был верным своему хозяину и что удивительно, действительно был готов перегрызть горло противнику своего хозяина.
А в данном случае, пёс оказался ещё и жадным и алчущим власти. В бесконечной бюрократической пучине известной как гвардия союза, даже не смотря на свои таланты, Уэсли не смог бы подняться выше своего теперешнего звания. Сидящие на своих жирных задницах ублюдки из высшего руководства гвардии, ни за что бы не пустили молодого и способного волка в свою стаю. Ведь если допустить подобное, есть неплохой шанс, что он перегрызёт глотки более старым и слабым своим претендентам. По этой причине военное руководство гвардии на Абрегадо-3 не менялось уже более двадцати лет. На этой спокойной планете практически не случалось чрезвычайных ситуаций, за исключением случившейся два года назад трагедии на площади Первой Посадки и последующей «священной войны» Маврикио Торвальда, которую он развязал против людей, как он думал, повинных в этом.
И эти два года стали настоящим «золотым» временем для скромного и мало кому известного капитана Уэсли Больтера. Благодаря знакомству с Франциско Вилмом, он смог сделать так, чтобы его заметили и пробился вперёд. Пользуясь патронажем младшего сына губернатора, который занимал важное место в его администрации, Больтер постепенно продвигался всё дальше и дальше по карьерной лестнице. К сожалению, как это и должно было случиться, в своём продвижении он упёрся в стену, которая должна была рано или поздно появится перед ним. И даже помощь Франциско не могла помочь ему преодолеть её. Высшие военные чины назначались на свои посты лично губернатором, а Франциско никак не мог в достаточной степени надавить на своего отца, чтобы тот продвинул его «ручного» полковника вперёд.
Но в скором времени всё это должно было кардинально измениться.
— Как я уже сказал, пехотные подразделения и отделения мобильных доспехов, отправленные в столицу, помогут с поддержанием правопорядка на улицах города. В тоже время наши инженерные и медицинские службы окажут непосредственную помощь на местах где произошли взрывы. Наши люди привыкли работать в условиях чрезвычайной ситуации, а это как раз — именно такой случай. Мне лишь жаль, что мы не смогли отправить больше людей.
— Тут нет вашей вины, полковник. Ваши подразделения ограничены состоянием мирного времени. Вы и так сделали больше чем можно было бы ожидать от вас. Уверен генерал Бендо достойно вознаградит вас за проделанную работу…
— Об этом следует беспокоится в последнюю очередь, господин губернатор. Сейчас самое важное, это сделать всё, что в наших силах, для спасения жизней людей.
Говорить о том, что благодаря его действиям база «Альдорф» осталась практически без военного прикрытия Уэсли естественно не стал.
***
18 часов 38 минут.
Лёгкий Крейсер «Фальшион».
— Как она?
— В тяжёлом состоянии, но слава богу нам удалось её стабилизировать.
Райн смотрел на лежащую на операционном столе Магду. После разговора с Бельховской, он временно передал управление кораблём Майклу и спустился в медицинский отсек, чтобы узнать о состоянии старпома. Он мог бы воспользоваться корабельной связью, но тихий голос в его голове твердил ему, что он должен увидеть всё собственными глазами.
— Она потеряла очень много крови и была в шоковом состоянии, когда мы нашли её. Створки дверей раздробили кости коленного сустава. Там вообще ничего не осталось. Осколки костей серьёзно повредили мягкие ткани. Я смог достать практически все, но некоторые ещё остались. При её низком давлении я не решился на большее. Сейчас мы переливаем ей плазму и синтезированную кровь нужной группы. Как только её давление нормализуется, продолжим операцию и извлечём все оставшиеся осколки. Дальше либо регенерация, либо протез. Том, насчёт капитана…
— Да, доктор. Мне жаль, но он погиб. Мы смогли проследить этот момент по восстановленным записям камер в причальной галереи. Он успел вытолкнуть Вальрен обратно в коридор, прежде чем произошла разгерметизация. Этим он спас ей жизнь.
Немного помолчав, Том спросил. — Что с остальными ранеными?
— Ну, в целом всё будет хорошо. Не мне вам рассказывать, что в подобных ситуациях на космических кораблях раненых обычно гораздо меньше, чем погибших. Мы стабилизировали все самые тяжёлые случаи. Остальные классифицируются как группа «А плюс».
Классификация тяжести ранений была необходима, чтобы медицинский персонал знал, какими случаями им нужно заниматься в первую очередь. Группа «А» означала лёгкие ранения. «А плюс» — более тяжёлые, но при которых пациент мог самостоятельно передвигаться. Дальше классификация шла по нарастающей, от «Б» — тоесть людей требующих госпитализации, до группы «Е». Это была последняя группа. Её обозначение говорило, что его обладателям уже не помочь и следует сконцентрироваться на тех случаях, где ещё можно было что-то сделать. Многие врачи пытались помогать даже таким пациентам. Их совесть и чувство долга не позволяло им просто так взять и опустить руки. Они тратили на это силы, медикаменты и самый важный ресурс, которым располагали, время. Именно оно в большинстве случаев играло роль в ответе на вопрос, будет ли жить тот или иной человек.
И такие вот врачи как доктор Баркли, смогли заставить свою душу очерстветь. Смотреть на своих пациентов холодным взглядом, определяя, будет ли потраченое время стоить их усилий, или же можно будет принести куда больше пользы тем, кого ещё можно было спасти. Это было жестоко. Почти бесчеловечно, если посмотреть под определённым углом. И многие, в том числе и Мезая Баркли в тайне ненавидели себя за это. Ненавидели и продолжали делать своё дело, надеясь, что им не придётся делать этот выбор снова.