Танго фрезерных станков
Шрифт:
— Никого. Проходи, боз.
Внутри большой зал, слабо освещённый голубоватым неоном и заполненный рядами открытых металлических шкафов с оборудованием.
— Видел такое, боз?
— Да. Это серверная какого-то ЦОДа. Странно, что её запихали в низы, тут сеть слабая, каналы узкие, питание нестабильное. Надо тянуть свою инфраструктуру, так что даже с учётом нулевой стоимости площадей на Средке держать выгоднее.
— Я покажу тебе, боз, почему его спрятали! — Хлось открывает следующую дверь. Она с уплотнителями и прижимается к раме рычагами, за ней небольшой тамбур-шлюз.
— Глаза закрой и не дыши! — предупреждает прем.
На нас пшикает аэрозольный антисептик, шумит вытяжка, открывается внутренняя часть.
— Я первый раз нанюхался,
На низких, мне примерно по пояс, консолях, соединённых кабелями и трубками, стоят округлые стеклянные ёмкости, сопряжённые с ними герметичными стыками. Внутри каждой — детская голова в обрамлении контактного интерфейса. Объём консоли очевидно указывает, что самого ребёнка там нет, но я всё равно открываю переднюю панель и убеждаюсь, что ниже шеи разведены по интерфейсам нервные узлы. Система кровоснабжения стандартная СРКН-8, недорогая, но надёжная. Она совмещена со стационарным кислородообменным модулем, что для немобильного сета технологичнее импловых лёгких, а также обогатительной системой, позволяющей обходиться без ЖКТ, — питательные вещества вносятся прямо в кровезаменитель. Это плюс-минус обычный комплект, такими оснащена каждая палата в центрах имплантации. Позволяет поддерживать функционирование натурной части сборки во время установки насыщенных импловых сетов. После окончания монтажа запускаются автономные системы, производится переключение на них, а комплект готовят для сборки следующего киба. Но, в принципе, ничего не мешает держать на нём что-то живое годами. Голову, например.
— Зачем они в банках, боз? — спросил Хлось.
— Инертная среда контролируемой влажности. Для сохранности кожных покровов.
— А как же они дышат?
— Они не дышат. Кислород поступает с кровезаменителем.
— А что за имплы на голове?
— Это нейротрансмиттер, подаёт поток данных на электроды, вживлённые в кору мозга.
— А что это вообще такое, боз? В целом?
— Многопоточный распределённый нейрокластер генеративного биопроцессинга. Брэинфрейм, как говорят внешники.
— Так вы такое уже видели? — разочарованно протянул пытавшийся поразить меня Хлось. — Это недостаточно ценная для вас инфа?
— Кто ещё об этом знает?
— Никто, боз. Я даже ребятам не сказал. Думал, кому продать инфу подороже, но так и не придумал. Вы первый.
— Твоё дурацкое счастье, Хлось.
— Почему, боз?
— За такое убивают. Тебя, тех, кому ты мог сказать, тех, кому могли проговориться они… Всех.
— Так это всё-таки крайм?
— Это слишком крайм даже для крайма, Хлось.
Глава 5
Имплосеты
Когда мы, перепрыгивая мусорные кучи, выбрались обратно в проулок, Хлось спросил:
— Так что, боз, эта инфа чего-то стоит для вас?
— Пожалуй, да, — признал я неохотно. — Хотя неприятностей от неё куда больше, чем навара. Дико токсичный актив.
— Вы нам поможете?
— При неких условиях, возможно.
— Называйте.
— Хорошая новость: авансы можете не брать. Не стоит увеличивать шанс ренда в мусорщики и «носилки».
— Спасибо, боз! Мы и сами не хотели, но…
— Не спеши благодарить. Это не подарок. Его придётся отработать. Мне будут нужны услуги вашей корпы, и это не конфеты на Средке тырить.
— Рассказывай, боз.
— Это место, — я показал большим пальцем через плечо назад, на заваленный мусором тупик. — Мне надо знать, чьё оно. Кто поставил тут левый нейрокластер.
— Понял, боз! Мы проследим, боз! Жить будем в этой помойке!
— Ни в коем случае. Ни ты, ни твои балбесы даже шага больше не сделают в этот переулок. Про ворота забудь, через них завезли оборудование и больше не пользовались. Но работа биопроцессорного ЦОДа требует периодического присутствия оператора для постановки задач, им нельзя полностью управлять удалённо. Кроме того, нужен сервисный техник для обслуживания системы, доставки расходников и прочего. Значит, они ходят туда через другую дверь, скорее всего, она в одном из тех трёх кондоминиумов. Вам нужно их аккуратно осмотреть и понять, где именно, но ни в коем случае туда не лезть, а сообщить мне. Я скажу, что делать дальше.
— Да, боз, это можно. Пошляемся, поболтаем с местными пацанами. Мы низовая корпа, никто не удивится, подумают, что набираем рекрутов.
— Ни в коем случае не показывайте, что именно ищете. Если спалитесь, вам конец. Всем. И через вас — мне. О том, что мы сегодня видели, не говори даже своим. Пусть думают, что вас просто наняли искать подозрительных ребят, которые перешли дорогу большой корпе и ныкают в низах крайм.
— Да, боз. Мы всё сделаем, боз.
— И ещё, Хлось… Тебе же скоро семнадцать?
— Да, боз.
— Не спеши пока в ренд.
— Э… ну, как скажете, боз. Я подумаю.
* * *
Склад, в котором заперли Крикса, действительно охраняет всего один «бык». Но зато какой! Даже куртка не мешает мне определить, что в нём топовый силовой сет «Билд-ноль», называемый в просторечии «Билдозер». Кто-то из крайм-боссов неплохо приплатил, чтобы его парня не только рендовали в грузчики-супертяжи, но и отпустили после первого ренда. В носители таких дорогих комплектов стараются брать тех, кто мотивирован рендоваться многократно; за стандартную десятку он окупается едва в ноль. После ренда таких держат на ненавязчивом контроле, стимулируя как можно быстрее спустить денежки на Средке и возвращаться к работе, и уж точно стараются не ставить этот сет тем, кто связан с краймом. Такого быка не всякий полис заломает при случае. Но коррупция, разумеется, сильнее инструкций.
До нерфа, то есть будучи кибом, он мог разломать руками мобиль и поднять в жиме большой флаер. Из натурального в нём только мозг, лицевая часть черепа и лицо, речевой аппарат, передняя стенка живота (для декора, мышцы пресса при таких миоблоках ему не нужны), нижняя часть спины (в тех же целях) и репродуктивный мужской аппарат. Последний оставляется всегда, иначе как он после ренда будет спускать токи в борделях?
После нерфа, разумеется, показатели не так впечатляют, но их достаточно, чтобы связываться с таким громилой было чистым самоубийством. Его ломом не убьёшь, даже черепушка в основном железная. Силовиков такого класса даже в подпольных любительских боях не выпускают, потому что никакой интриги. Денерфить такого смысла нет, ему и так нет равных. Машина смерти.
— И как вы собрались его нейтрализовать? — спросил я Хлося.
Часть его корпы, шесть человек, толкутся за нашей спиной, пока мы смотрим из-за угла.
— Скеша, — неохотно пояснил тот. — Рохи на неё люто запал.
— Рохи — это тот бык? — уточнил я.
— Ага. Мы к этому складу и раньше присматривались, думали подломить, если получится. Скеша ему глазки строит, он её хочет до дыма из железной жопы, она намекает, что не прочь, но типа ломается. Набивает цену.
— И что, она ради такого дела рискнёт здоровьем? — скептически спросил я. — Такому громиле и мапу доверить страшно: сверху поломает, снизу порвёт. А без мап-имплов боюсь представить, что с ней будет.