Танго Предтеч

Ветер Морвейн

– Почему? – Дезмонд тут же посмотрел на деда с любопытством.

– Потому что это сказка, Дезмонд. Ложь, которой не было.

– А я думал, что сказки – это быль, которую мы забыли.

– Дезмонд!

– Но я никому не скажу, - согласился мальчик внезапно легко. – Если обещаешь честно ответить на один вопрос.

– Обещаю.

– Галактион Аэций… Он существовал?

Эндимион внимательно посмотрел на мальчика.

– Да. Но это сказка, Дезмонд.

– Само собой.

***

Аврора сидела на восточной террасе своего летнего дворца на Селесте. Конечно, слова «летняя резиденция» теряли изрядную долю смысла, когда речь заходила о межпланетном сообществе, но Аврора придерживалась консервативных взглядов во всём – от устройства освещения в своих дворцах

до языковых форм. С её бессмертной руки мужчины при дворе до сих пор носители кители того же кроя, что и в её молодости, а девушки – длинные платья с юбками в пол. И пусть на окраинных мирах мини-юбки и комбинезоны вольно чередовались между собой, Аврора точно знала, что эти атрибуты дурного вкуса никогда не ступят в её дом.

Основная, официальная обитель Владычицы располагалась на Нимее, в стенах неприступного небесного замка. Там, где покоился в гранитном мавзолее забальзамированный прах её отца, последнего императора Кариты. Самой Авроре больше нравился титул «владычица», полученный не по праву кровной принадлежности, а по праву владения могущественнейшим из известных в Ойкумене артефактов – Венцом Власти. Его приобретение она считала в больше степени собственной заслугой, чем волей судьбы, хотя и считалось, что владение одной из трёх легендарных реликвий делает её избранницей небесных сил.

Аврора не то чтобы не верила в небесные силы и прочую чепуху, описанную в Книге Звёзд… Она признавала, что под видениями Основательницы кроется нечто большее, чем пристрастие к психотропным препаратам. Скорее ей не нравилась мысль о том, что всё, что она сделала, и всё, что случится в отдалённом будущем – кем-то предопределено. Большую часть своей жизни Аврора была игроком, и не желала признавать себя шахматной фигурой – пусть даже и ферзём. Она отлично осознавала реальность полурелигиозного учения, воздвигнутого Айрен, матерью Ордена Звёздного Света, но именно поэтому сознательно противопоставляла себя всему тому, чего так боялась старейшина.

Одной из самых нелюбимых ею частей учения Ордена была та сотня катранов в конце книги, где Айрен сумбурно и крайне ненаучно подводила повествование к тому, что всё конечно. В том числе – империя и власть избранных небесами. Будь её воля, Аврора сожгла бы эту часть так же, как приказала сжечь все дневники Аэция Галактиона, но, увы, в Ордене Звёздного света было слишком много живых адептов, чтобы так легко расправиться с его святыней. Единственное, чего удалось добиться Авроре на этом поприще, это запретить распространение Книги за пределами Ордена. Потому теперь обычным людям были доступны лишь её отрывки и сокращённые пересказы, перед публикацией проходившие жестокую цензуру.

«И один из этих чёртовых пересказов собирается писать моя же собственная ученица», - с досадой отметила владычица, наполняя фарфоровую чашечку густым утренним чаем с бергамотом и отворачивая голову в сторону моря, чтобы снова задумчиво замереть, разглядывая волны.

Увлечение Инэрис Орденом, на взгляд Авроры, имело несколько преимуществ. Самым первым и очевидным из них было то, что Орден давал своим адептам ни с чем несравнимую боевую подготовку. Самой Авроре в молодости тоже пришлось побегать и с мечом, и с бластером, но всё же она никогда не считала воинские качества своей самой сильной чертой. Аврора была дипломатом, лидером, мистиком. Она мастерски направляла людей, сплетала сети, пространственное воображение позволяло её легко представить в уме всё многомерное поле битвы политических сил. Но подвижности и силовых столкновений Аврора не любила и старалась избежать любой ценой.

Она учила Инэрис своим подходам к жизни, но не могла не признать, что воспитательный процесс не всегда проходит успешно. Хотя та оставалась её любимой ученицей, некоторые аспекты политической игры куда лучше давались её сестре, Элеонор, образованию которой Аврора, откровенно говоря, уделяла куда меньше личного внимания.

Обе девочки по её повелению занимались с наставниками по лингвистике, по управлению энергиями, разумеется – по риторике и политологии, хотя эту часть их образования Аврора в значительной степени отслеживала лично. Часть курсов она разрешила им выбирать по собственному

усмотрению, и здесь Элеонор не раздумывая попросила ещё больше преподавателей по тёмным искусствам. Она интересовалась и наукой, но как-то слабо, в основном заимствуя оттуда логические подходы и экспериментальные методы, в то время как тёмная магия стала её истинной страстью. Инэрис, напротив, к магии была почти имманентна. Она видела в ней только подспорье для боевых столкновений, да и то больше уделяла внимания тому, как противостоять магическим атакам, чем тому, как их направлять. «Всё это слишком долго», - морщилась она, когда кто-то из наставников требовал, чтобы она поразила цель воздушным снарядом или, тем более, сгустком пламени. И зачастую вместо того, чтобы сделать сказанное и потратить полминуты на произнесение необходимого заклинания хватала какой-нибудь подвернувшийся под руку предмет и метнувшись к манекену наглядно демонстрировала, что без всякой магии справится с противником за пятнадцать секунд. Снаряд она тоже создавала. В конце концов. И это давалось ей так же легко, как и сестре. Но он этого она не начинала любить магию сильней.

Своими курсами по выбору она сделала углублённое изучение сауса – языка, которым человечество пользовалось в такие давние времена, что они даже Авроре казались седой древностью. Вот тогда-то наставницу и кольнули первые иголочки беспокойства. Что Инэрис собиралась читать на этом языке? О том, что девочка читает всё, и особенное внимание уделяет тому, что читать запрещено, Аврора знала уже давно. Эта привычка закрепилась за Инэрис раньше, чем той исполнилось десять лет.

Второй и ожидаемой просьбой Инэрис стало увеличить число боевых часов. Обе воспитанницы в обязательном порядке проводили время в фехтовальном зале, но для Элеонор эти занятия были примерно таким же проклятием, как для Инэрис – уроки управления энергиями. Обе показывали хорошие результаты, потому что, как и ожидала Аврора, от рождения были гибкими и подвижными. Но Инэрис было мало. Кроме ритуальных шпаг она просила устроить ей обучение настоящему фехтованию на тяжёлых мечах. Полуторный клинок стал одной из её любимых игрушек. Если она не читала, то точно проводила время с ним в руках, отрабатывая бесконечные стойки и пируэты. Даже тот факт, что обращение с подобным тяжёлым и не слишком практичным оружием требовало немалой силы её не остановил – Инэрис узнав об этой проблеме принялась накачивать мускулы с тем же фанатизмом, который сопутствовал всем её увлечением.

Если Инэрис что-то хотела, было практически невозможно её отговорить. Она честно старалась вкладывать силы и эмоции в уроки по политическому искусству, но только потому, что за это Аврора обещала ей нанять преподавателя по проектированию кораблей.

Все три увлечения воспитанницы казались Авроре абсолютно бесполезными. По крайней мере, на девяносто девять процентов. Но она шла на уступки, потому что, в конечном счёте, Инэрис всё равно никогда её не разочаровывала.

Кроме того случая, когда она заявила, что собирается поступить на обучение в Орден и написать трактат, в котором доступным и понятным языком изложит для простых смертных содержание Книги Звёзд…

Второй причиной, по которой Авроре смирилась с этим внезапным приступом глупости – остановить который, по обыкновению, было невозможно, так что Аврора решила и не позориться – второй причиной толерантности владычицы было то, что именно в этом наивном желании Аврора увидела самое отчётливое подтверждение тому, что Инэрис всерьёз восприняла все её уроки. Цели Ордена и Императрицы различались. Откровенно говоря, Аврора считала, что Орден на семьдесят процентов состоит из завистливых властолюбцев, которые используют древнюю и закостенелую структуру как социальный лифт. Но в то же время, лучшие адепты Ордена были не только смертоносными бойцами, они в совершенстве усвоили принципы необходимых жертв и стратегического мышления. И то, что именно эти принципы Инэрис собирается открыть людям в своём будущем трактате казалось Авроре одновременно наивным и умилительно дорогим. Дорогим, потому что она знала, что это именно её уроки впитала Инэрис так глубоко. Наивным, потому что девочка пока не понимала – есть вещи, о которых не нужно говорить вслух.