Танго с Бабочкой
Шрифт:
— Могу я помочь вам?
Беверли повернулась и увидела молодую женщину, стоявшую в прихожей. На ней были джинсы и футболка, она несла ребенка. У нее был синяк под глазом и повязка на лбу.
— Я хотела бы поговорить с преподобной Дрейк, если можно.
— Конечно, — сказала девушка. — Вот ее кабинет. Вы можете подождать там.
Беверли вошла в маленькую комнату, которая была заставлена грязным столом, старыми металлическими шкафами для картотек и древней черной с золотом пишущей машинкой фирмы «Ремингтон». На стенах висели фотографии женщин и детей всех возрастов и во всех позах, а также дипломы, письма и другие пожелтевшие и заворачивающиеся на краях бумаги.
Это место нашел Джонас. Он сделал некоторые запросы на кладбище и обнаружил, что преподобная Дрейк, руководившая приютом для женщин, похоронила там Наоми Бургесс. Джонас также узнал, что преподобная Дрейк основала этот дом пятнадцать лет назад и управляла им единолично, полагаясь главным образом на пожертвования местных жителей. То, что это был очень бедный дом, было видно даже без расследования Джонаса.
Но он послужил убежищем матери Беверли. Именно сюда она пришла, чтобы прожить последние дни своей жизни.
— Здравствуйте, — послышался голос из дверного проема. — Я преподобная Дрейк. Чем я могу помочь вам?
Беверли повернулась к женщине, которую Джонас описал ей. Мэри Дрейк, официально посвященная в пасторы протестантской веры, была женщиной лет пятидесяти, худощавой и совершенно седой. Она носила синие джинсы и футболку, как будто это было униформой дома. Единственным отличием был большой крест, который свисал с ее шеи на грудь.
— Я Беверли Хайленд. Полагаю, вы ожидали меня.
— О, да, мисс Хайленд! Пожалуйста, садитесь! — Мэри Дрейк говорила немного запыхавшись, как будто она бегала или прервала какое-нибудь энергичное занятие. — Когда Мелани сказала, что пришел кто-то, чтобы поговорить со мной и, очевидно, не по поводу убежища, я молилась, чтобы этот человек оказался кем-то, кто пришел сделать пожертвование! Приближается День благодарения, и мы всегда открываем двери в этот день и бесплатно кормим всех, кто приходит сюда. Мне еще нужно купить сотню индеек, а денег совсем нет! — Мэри широко улыбнулась, и ее лицо покрылось тысячей морщинок. — Но тогда, возможно, вы все же сделаете пожертвование. А теперь, — она сложила руки на столе, — что я могу сделать для вас?
Беверли кратко рассказала о своем долгом поиске матери и как он закончился на кладбище.
— Да. Дорогая Наоми. Мы все огорчились, когда она умерла. Но это не было неожиданностью. Она была очень больна, когда пришла к нам. Ваша мать была алкоголичкой, вы знали об этом?
— Я могла предположить это. Должно быть, так и было, когда я была ребенком, я не помню.
— Наоми имела обыкновение постоянно говорить о вас. Хотя, как я припоминаю, она говорила, что вас зовут Рейчел. Так или иначе, она очень гордилась вами и поклялась, что вы создадите себе хорошую жизнь. Я недоумевала, почему она не пробовала найти вас, но мы никогда не задаем здесь вопросов. Многие из наших женщин скрываются от оскорбивших их мужей или отцов и не хотят быть найденными.
— Скажите мне, преподобная…
— Пожалуйста, зовите меня Мэри! Большинство людей чувствуют себя неловко оттого, что я официально посвящена в пасторы. Именно поэтому у меня нет церкви. Приход, из которого я происхожу, не смог примириться с моим новым статусом. По каким-то причинам женщины-священники смущают людей. Хотя я не могу понять почему. Нигде в Библии не говорится, что женщины не могут быть священниками. И они были ими, столетия назад, прежде чем священниками стали мужчины. — Она улыбнулась снова. Это была энергичная, заразительная улыбка, и Беверли успокоилась, узнав, что ее мать провела свои последние
— Расскажите мне, Мэри, когда моя мать прибыла сюда. Я хотела бы знать.
Мэри вздохнула и облокотилась на спинку стула.
— Наоми была в плохом состоянии. Последний мужчина, с которым она встречалась, был очень жесток с ней. У вашей матери была такая способность любить, и тем не менее она, казалось, всегда сближалась с мужчинами, которые злоупотребляли ею. Но это обычная история, рассказанная в этих стенах. Наш дом был переполнен в то время… по-моему, это было в тысяча девятьсот семьдесят втором году. У нас не было свободных кроватей. Даже диваны были заняты. Она сказала, что для нее это не имеет значения. Она была в отчаянии и очень утомлена, и единственное, чего она хотела, — это отдохнуть. Она спала на кухне, в спальном мешке.
Беверли посмотрела на свои руки.
— Она прожила с нами три года, — тихо сказала Мэри Дрейк, — и за это время все мы полюбили ее. Она была нашим поваром. И оказалась настоящей находкой! До этого я готовила сама, понимаете, я не очень хорошо справляюсь с этим. Ваша мать делала самые потрясающие гамбургеры!
Улыбка Мэри смягчилась.
— Но у Наоми были и другие положительные качества. Казалось, будто она постоянно ищет выход для своей любви. Видите ли, многие из наших женщин здесь больны или имеют увечья. Тех, кто находится в очень плохом состоянии, я отправляю в больницу. Но я была медсестрой много лет назад, и у меня есть хорошо оснащенная аптечка. Ваша мать взяла на себя обязанность заботиться о больных, лечила их, пыталась поддерживать их, чтобы они не возвращались к старой жизни, хотя большинство из них, боюсь, именно так и поступают. Так или иначе, ваша мать была любящая, положительная сила в этих стенах. Мы все еще очень тоскуем без нее.
Беверли вытерла слезу со своей щеки.
— Расскажите мне об этом доме.
Мэри Дрейк рассказала ей историю о том, как она, обнаружив, что является нежелательной в консервативном приходе, решила заняться тем, что всегда хотела делать, организовать дом для женщин, подвергавшихся насилию. Арендная плата за этот дом была очень низкой, и она получала пожертвования от местных жителей. Но нуждающихся женщин было слишком много, а дом мог разместить только ограниченное их число. Многие приходили беременными или с младенцами, без гроша, часто даже без смены белья.
— Мы получаем много поношенной одежды, — объяснила Мэри. — Я даю объявления в газете, обращаясь к людям с просьбой отдать их старую одежду. К сожалению, мое небольшое учреждение не может позволить себе прессу, которой пользуются такие крупные организации, как «Армия спасения» и «Добрая воля». Когда люди хотят сделать пожертвования или дать деньги, они думают сначала о более известных учреждениях. Тем не менее мы справляемся. В городе есть физиолог, который консультирует у нас два вечера в неделю. У меня есть друг-доктор, который приходит, когда у него есть возможность. Вы видите, мисс Хайленд, пожертвования могут приходить в разных формах. Мы нуждаемся во времени, деньгах, навыках, еде и одежде для людей, даже в памперсах!
Зазвонил телефон. Мэри подняла трубку и быстро заговорила. Затем, повесив трубку, преподобная Дрейк продолжила:
— Это звонили из супермаркета насчет моих индеек! Они сказали, что могут пожертвовать только пятьдесят, а мне нужно сто! — Она улыбнулась. — Когда дело касается питания моих девочек, мисс Хайленд, я откладываю в сторону свою гордость. Поэтому я должна спросить вас, не могли бы вы купить для нас тех индеек?
— Конечно, могла бы.
Молодая женщина ворвалась в дверь.