Танго с Бабочкой
Шрифт:
— Очень хорошо, мистер Грин, — сказала она решительно, — вы сообщили нам свою позицию достаточно ясно. Теперь я сообщу вам нашу. Телефонный звонок, который я только что получила, — это то, чего я ждала. Звонили из Хьюстона. — Она сделала паузу для создания драматического эффекта. — Мою клиентку только что внесли в план выступлений, она появится через неделю, если считать с сегодняшнего дня, в вечерней программе Дэнни Маккея. Она расскажет его общенациональной аудитории, мистер Грин, на том же самом канале, по которому, кстати, идет и ваше собственное шоу, что она похудела, потому что Бог приказал
Он уставился на нее. Затем посмотрел на Латрицию. Она была хорошей актрисой, чертовски хорошей. И два с половиной миллиона людей будут говорить ей «аминь», и жалеть ее, и жаждать крови Барри Грина.
И рейтинги непоправимо уменьшатся.
Он подумал об Ариэль. Что она могла сделать? Ничего такого, что Барри не смог бы исправить. Все, чего хотел Барри Грин, это избегать неприятностей любой ценой.
Когда Джессика въехала на подъездную дорожку, она обрадовалась, увидев там припаркованный «БМВ» Джона. Это означало, что он вернулся домой из Сан-Франциско. «Мы отпразднуем это, — думала она, спеша в дом. Она отдала пальто и портфель служанке и взлетела вверх по лестнице к спальне хозяина. — Я позвоню в „Спаго“, чтобы заказать столик. Мы будем пить шампанское, пока оно не потечет у нас из ушей! Мы закажем пиццу с утятиной и мороженое с фруктами „сандэй“, и амаретто, и…» — Она обнаружила мужа, стоящего перед зеркалом и застегивавшего манжеты новой рубашки.
— Мы победили! — закричала она, обхватывая его руками и целуя в щеку. — Мы выиграли дело, Джон!
— Что за дело?
— Дело Латриции Браун. Я прижала Барри Грина к стенке! Проклятье, как я умна!
Он посмотрел на нее в зеркале.
— Я надеюсь, это не станет результатом отрицательной гласности для нас.
Джессика вздохнула.
— Латриция не целовала меня, если это то, о чем ты волнуешься. Но подожди, пока ты не услышишь, как я сумела обыграть студию!
— Ты можешь рассказать мне об этом в машине по пути к Рэю и Бонни.
— Рэю и Бонни?
— Они пригласили нас на ужин. — Он повернулся и посмотрел на нее. — Ты пила, Джессика?
— Только немного шампанского. Фред всегда держит бутылку на льду, на случай, если мы выиграем…
— Как много времени тебе потребуется для того, чтобы собраться? — спросил он, глядя на часы. — Мы должны быть там через десять минут.
Джессика моргнула.
— Я думала, что мы отпразднуем нашу победу в этом деле.
— Пожалуйста, не говори «нашу». Я абсолютно не хочу, чтобы мое имя было связано с твоими скандалами.
— Это не скандалы.
— Так или иначе, — он сел, чтобы надеть туфли, — мы можем отпраздновать с Рэем и Бонни.
Но ей не нравятся Рэй и Бонни!
— Бонни любит слушать все о твоих друзьях-кинозвездах. Бог знает почему! Это, должно быть, имеет какое-то отношение к работе учителя шестого класса. Одевайся, Джессика.
Она сердито посмотрела на него.
— Давай одевайся, — сказал он, касаясь ее руки. — И надень свои черные слаксы. Они выгодно подчеркивают твои бедра.
— Но я хочу праздновать без кого бы то ни было, только вдвоем с тобой.
Его тон стал нетерпеливым.
— Мы
— Я не хочу бороться с тобой, Джон, — произнесла она мягко.
— Мы не боремся, Джессика. Просто делай, как я говорю, и одевайся. Им будет непонятно, что нас задержало так долго.
Она опустила глаза на ковер.
— Эй, — сказал он, подходя к ней и кладя руки ей на плечи. — Мы отпразднуем твою победу, не волнуйся. И ты сможешь рассказать нам все о том, как тебе удалось обвести Барри Грина вокруг твоего мизинца. Я готов держать пари, что он не смог сопротивляться такому симпатичному личику! А теперь иди одевайся, хорошо?
— Хорошо, — сказала она тихо, и внезапно все стало не так, и Джессика не знала, как это поправить.
29
— Привет, Беверли. Я Кристина. Кристина Синглтон, твоя сестра.
Беверли пристально посмотрела.
— Кристина? Моя сестра? Это действительно ты?
— Ты нашла меня наконец-то, Беверли.
— О, слава богу! — Беверли подбежала, чтобы обнять ее. Но ее руки коснулись лишь воздуха.
— Кристина! — закричала она. — Где ты? Пожалуйста, не оставляй меня снова…
Глаза Беверли распахнулись.
Она обнаружила, что смотрит на декоративный потолок, расписанный в стиле рококо гирляндами из лент и цветов и поддерживаемый в каждом углу гипсовыми херувимами. В течение секунды она не знала, где находится, лежала, слушая удары сердца, чувствуя под собой влажные, измятые простыни.
Потом она вспомнила. Она в гостинице. В Париже.
Беверли глубоко вздохнула. Это снова только сон. Это было из-за телефонного звонка Джонаса Бьюкенена прошлым вечером. После того как он два года шел по следам разведенных супругов Синглтон и попадал только в тупики, он наконец добился успеха.
— Я натолкнулся на старую газетную статью, — сказал он вчера вечером во время трансатлантического звонка, — о довольно необычном случае похищения ребенка в тысяча девятьсот сорок седьмом году. Семья, в которой это произошло, носит фамилию Синглтон. Пара разводилась со скандалом, и отец убежал с маленькой девочкой, которой было девять лет. Их так никогда и не нашли. Но я решил расследовать это.
Джонас рассказал Беверли, как он проводил поиски и узнал название родного города отца. Интуитивно, думая, что отец мог направиться туда с ребенком, Джонас занялся расследованием в этом городе.
— Синглтоны нигде не упоминались, но я потратил день, просматривая школьную документацию. И обнаружил, что. Кристина Синглтон была помещена в монашеский орден в маленьком женском монастыре, когда ей было двенадцать лет. Я попытался получить информацию о ней, но до сих пор настоятельница не предоставила мне доступ к архивным документам. Я буду продолжать попытки.
— А что с отцом? — спросила Беверли. — Что случилось с Синглтоном?
— Мне не удалось выяснить. Я предполагаю, что он мертв.